– Дел! – раздался знакомый голос.

Сердце сразу перестало биться. Делия, лежавшая на спине под брюхом кугуара, мгновенно оцепенела. Она услышала шаги, потом чья-то рука схватила ее за лодыжку. Девушка инстинктивно отдернула ногу, поспешно выкатилась из-под чучела и, уронив две пачки денег на пол, выпрямилась.

– Вот так-то, – проронил Куинби Пеллетт.

– Да, так, – машинально кивнула Делия.

– Дел… – Он протянул к племяннице дрожащие руки и снова их бессильно уронил. – Боже правый!

Не решаясь взглянуть дяде в лицо, она посмотрела на его живот, туда, где край несвежей рубашки выбился из-под ремня и непроизвольно шагнула в сторону.

– Куда это ты собралась? – спросил Пеллетт, но ответа не получил, так как у Делии все слова застряли в горле. – Ты никуда не пойдешь! – Ограничившись этим коротким окриком, Пеллетт поднял с пола упавшие пачки денег и положил на подставку, затем взял лежавший на подставке нож, причем скорее не для обороны, а чисто автоматически, чтобы инструменты не валялись где ни попадя, после чего снова посмотрел на племянницу. – Кто тебя ко мне послал?

– Никто. – Собственный голос показался ей сдавленным хрипом. – Я пришла одна. Когда я залезала в окно, меня видел твой сосед…

– Знаю, знаю. Я был на втором этаже и слышал его голос. Твой голос я тоже слышал. А когда ты вошла в зал, спрятался за лосиной шкурой. Хотел убедиться… И не успел тебя остановить. Ты оказалась слишком проворной. – Он бросил взгляд на подставку. – Я догадываюсь, почему ты так поступила. Небось заметила, как я на днях осматривал кугуара. Ты, как и я, смекалистая. Ну и, конечно, наблюдательная. Наверняка вспомнила, как приходила ко мне во вторник, да? – Делия машинально кивнула, и Пеллетт кивнул в ответ. – Естественно, вспомнила. Уж кто-кто, а я понимаю, как у тебя работают мозги. Я боялся, что рано или поздно это произойдет. После того как Тоала пришел ко мне вчера и показал банкноту, полученную от меня на Пасху, я испугался, что те двадцать долларов, которые я подарил тебе на день рождения, тоже окажутся помеченными и ты сразу все поймешь, поскольку Тоала наверняка рассказал тебе о Божьих деньгах. Я опасался, что твой мозг работает именно в этом направлении, однако не стал перепрятывать деньги, поскольку, если к тебе попала помеченная купюра, ты рано или поздно обо всем догадалась бы, и мне не хотелось ждать. Не хотелось, чтобы получилось так, как с твоей матерью, когда я догадался, что ей что-то известно, но вот что конкретно…

– Мама знала?! – ахнула Делия.

– Конечно знала. Тоала ей все рассказал. – Черты лица Куинби Пеллетта мучительно исказились. – Тоала не верил в неотвратимость возмездия. Он хотел изгнать ненависть из сердца твоей матери и уговорить ее заставить меня покаяться перед Господом. И в результате довел твою мать до самоубийства. Она не захотела… не смогла рассказать мне о тех душеспасительных беседах. Преподобный признался в этом вчера вечером и даже показал банкноту, так как понял, что я убил и Джексона тоже.

Делии хотелось сказать дяде, чтобы он замолчал. У нее подкашивались ноги. Она бессильно опустилась на край подставки.

– Прошу тебя, не надо! – взмолилась она.

– Что значит «не надо»? Не надо говорить?! – спросил Пеллетт, с неожиданной яростью взмахнув ножом. – Боже правый, Дел! Я должен объяснить, что произошло, причем объяснить именно тебе. Да, я совершил ужасную вещь, но все получилось случайно. И конечно же, я не собирался использовать твой револьвер, пока не отнял сумочку у бродяги, укравшего ее из твоей машины. А отняв сумочку, понял, как можно использовать ситуацию в своих целях. Я спрятал сумочку с револьвером под сиденьем своего автомобиля, затем поднялся по лестнице, взял кусок серебряной руды из старого ларя и ударил им себя по голове. Уже после я обнаружил, что револьвер не заряжен, однако у меня был свой револьвер тридцать восьмого калибра, а к нему немного патронов. В тот вечер идея оставить сумочку и револьвер на видном месте в кабинете Джексона показалась мне очень удачной. Я полагал, что ты будешь с Кларой или с кем-нибудь еще, кто сможет подтвердить твое алиби, следовательно, неприятности тебе не грозят. Лично мне это было выгодно, поскольку все вокруг знали, что я не способен тебя подставить. Но все пошло не по плану. Ты неожиданно явилась в контору, где тебя и застал Харли. Это было ужасно. Я еще никогда в жизни так не страдал. Если не считать… – Лицо Пеллетта исказила судорога. – Если не считать тех душевных мук, которые я испытал после самоубийства твоей матери…

Делия не осмеливалась поднять глаза на дядю. Она смотрела прямо перед собой, завороженно глядя на нож с длинным лезвием у него в руке.

– Я никогда не раскаивался в содеянном. Не стану кривить душой. Я никогда не раскаивался в убийстве твоего отца. Теперь ты меня точно возненавидишь. А я ненавидел его. Жизнь била из него ключом. Ему всегда сопутствовала удача. Затем пошли слухи насчет него и Эми Джексон. Я не знал, сколько в них было правды, а сколько лжи, я и сейчас не знаю, да мне, собственно, наплевать. Когда я задал прямой вопрос твоей матери, она отказалась отвечать. Мужчина не вправе давать повод для подобных разговоров. А родная сестра отказалась это обсуждать. Тогда я поставил вопрос ребром перед твоим отцом. Он лишь рассмеялся мне в лицо. Он всегда надо мной смеялся. Я был его зятем. Время от времени он подбрасывал мне деньжат, так как работа таксидермистом приносила не слишком много прибыли. Однако в глубине души твой отец считал меня полным ничтожеством. И ты это знаешь. – Пеллетт воздел к племяннице руки. – Дел, ты должна понять еще одну вещь. Я насчет денег. Да, я хотел получить эти деньги, и я их действительно получил. Впрочем, деньги мне были нужны отнюдь не для себя. Я считал, что наступит такой день, непременно наступит, когда ваша мать истратит все свои сбережения. И тогда я смогу помочь своей сестре, ну и своим любимым племянницам тоже. Никчемный брат поможет своей сестре. Я мог бы это сделать, не навлекая на себя подозрений, поскольку мой бизнес немного наладился и я мог всегда сказать, что он намного успешнее, чем есть на самом деле. Идея любым способом найти деньги созрела в моей голове еще до того, как я притаился в той горной хижине, поджидая твоего отца…

– Пожалуйста! – взмолилась Делия. – Пожалуйста, не надо!

– Я знаю, – кивнул Пеллетт. – Теперь ты меня ненавидишь.