– Ты прав, – Марсель повернулся к нему, отпустивблатного. – Ой как ты прав! Я вот чего скажу... Без толковища мочить воранеположено, конечно. Но какое толковище меня не поддержало бы? А, будь оно всепроклято, иду на риск! – Марсель вдруг принялся стаскивать с себябушлат. – Все равно не жить. Но ежели, помирая, я буду знать, что этападла еще жива, мне будет очень грустно. Кто выскочит, пусть передаст, что яумер вором.

– Ты чего задумал? – резко повернулся к нему Спартак.

– Пойду к ним. Вроде как сдаюсь. Уж пику в ребра Уху всадитьуспею...

– Не дури! – Спартак рванул Марселя на себя, завалил напол.

– Не удержишь! – заорал, отбиваясь, Марсель.

– Подождите! Я пойду, – над возящимися на полуСпартаком и Марселем навис Поп. – Послушайте меня.

– Куда ты собрался? – неприязненно спросил его Марсель,садясь на полу.

– Тебя близко не подпустят ни к Уху, ни к этому майору.Выскочат солдаты, положат под дулами на снег, заставят карманы вывернуть. Иглавное: что даст нам убийство Уха?

– А ты что собрался делать?

– Буду говорить с ними, елико возможно долго. Надену рясуместного священника, назовусь парламентером и стану дурить им голову, мол, мысогласны сдаться, но нам нужны гарантии, мы хотим точно знать то, знать это...

– А неглупо придумано, – сказал, помолчав,Марсель. – Что мыслишь, Спартачок?

– Пожалуй, стоит попробовать. Лишний часок-другой протянем,уже хорошо. Как раз кое-что подготовить успеем...

...Священник в рясе, позаимствованной у местного попа,двигался в направлении грузовика. В вытянутой вверх руке он держал белыйплаток.

– Жаль, что там Ухо, – процедил сквозь зубыМарсель. – Иначе можно было бы выдать Попа и в самом деле за местногосвященника.

– И что бы это нам дало? – спросил Спартак.

– А кто его знает, – пожал плечами вор. – Легавыхбы провели. Уже приятно.

Спартак с Марселем наблюдали за священником все из того жедома. Незачем было менять наблюдательный пункт. Ничто к этому не подталкивало.И вообще, на их маленьком фронте продолжалось затишье, что вполне устраивалоокруженных в деревне беглецов.

Священник тем временем подошел к грузовику, остановился.Облачившись в свою профессиональную одежду, он даже выглядеть стал по-другому.Распрямил спину, не шел, а шествовал. Спартаку почему-то вдруг пришел на умпротопоп Аввакум. Впрочем, тот, помнится, был старовером, так что сравнениеоказалось не вполне уместное.

К священнику метнулись из-за грузовика две фигуры савтоматами, а над задним бортом показались две головы – Уха и майора. Там,кажется, завязывался разговор. Или, если угодно, переговоры. И Спартак искренненадеялся, что священнику, применив искусство увещевания, удастся их затянуть.

А потом... Потом произошло непредвиденное, немыслимое,невероятное.

Поп как-то странно тряхнул правой рукой, из рукава рясы владонь вывалился некий предмет. Священник характерным образом вскинул руку.«Ствол?!.» – только успел подумать Спартак, как грянул выстрел.

Голова Уха мотнулась, точно груша под боксерской перчаткой,на лбу мгновенно выросло темное пятно, заметное даже издали. И Ухо отшвырнуло вкузов.

Второй раз выстрелить священнику не дали. Солдаты,находившиеся рядом и бывшие наготове, в упор прошили священника автоматнымиочередями.

– Что он наделал! – закричал Марсель, хватаясь заголову. – Зачем?!

Мгновение оба потрясенно молчали. Потом Марсель севшимголосом произнес:

– А как же грех... Не убий и все такое...

Но Спартака сейчас не волновали вопросы заповедей, еговолновало совсем другое:

– Теперь держись. Теперь начнется. Надо передать всем, чтобыприготовились... Мать твою, уж лучше б он майора завалил, пользы было бы большеи, глядишь, внесло бы панику в их ряды. Ну теперь уж чего...

Спартак в темпе обежал опустевшую деревню (зеки силойвыперли из нее всех жителей вместе с председателем от греха подальше), проверилрубежи обороны. Все бойцы были на местах. Никто не дезертировал, никтосамовольно не отлучился по пустяковым надобностям. Но вот что касается воинскойдисциплины... Тут, как говорится, имелись отдельные недоработки. Блатные во главес Клыком, обосновавшиеся в доме местного конюха, из которого открывалсяотличный обзор на раскинувшуюся между лесом и деревней пустошь, проводили времявесьма беззаботно. Они где-то раздобыли самогон и теперь, понятное дело,распивали его самыми ударными темпами, закусывая пойло луком и салом. По ихраскрасневшимся физиономиям было заметно, что они давно уже перевалили рубеждозволенных фронтовых ста граммов.

– Да не смотри волком, начальник, – оскалилсяКлык. – Не боись, встретим легавого врага со всем нашим усердием.Возьми-ка лучше причастись.

– Сам ты начальник, – вяло огрызнулся Спартак,отмахнувшись от протянутой бутыли с мутным содержимым.

Убеждать в чем-то было бесполезно. И ведь не вырвешь жебутылку, не расшибешь ее об угол стола. Это тебе не солдаты, эти могут и за ножсхватиться. Для них Спартак всего лишь «мужик».

«Ладно, черт с ними, – Спартак прикинул на глазокостаток в бутыле – до полного бесчувствия не надерутся, а во время боябыстрехонько протрезвеют».

Маханув прямо из окна, Спартак огородами добрался доследующего поста. Через два дома от Клыка расположился Геолог с тремяфронтовиками. Они находились не все в одном месте, а на некотором расстояниидруг от друга. Один фронтовик в доме, другой за углом баньки, третий заперевернутыми санями. Все правильно. Ежели, к примеру, засадят из гранатометаили, не приведи господи, танковой пушки, то одним снарядом разом всех ненакроют. Вот что значит боевой опыт. Геолог вообще обосновался с окопнымкомфортом: он лежал на дровнице, соорудив из поленьев бруствер и подложив подсебя овчинный полушубок.

Спартак опустился рядом с Геологом:

– Что слышно, что видно?

– Не слышно ничего. Но зато кое-что видно. Во-он там вберезняке, чуть левее подломанной березки...

– Ага, вижу.

С их небольшого возвышения отлично просматривался залегший вберезняке боец – темный силуэт, распластавшийся на белом снегу. Чуть в сторонкеза поваленной сосной кто-то еще шевелился, но этот второй был укрыт от взглядови пуль гораздо более надежно.

– Борюсь с искушением произвести прицельный выстрел, –сказал Геолог. – Я, конечно, не ворошиловский стрелок, но, думаю, непромахнусь.

– Не стоит, – сказал Спартак. – Попадешь или нет,еще вопрос, а вот себя обнаружишь точно.