— А вот это… — стандартное начало фразы Гермионы, когда она рассказывала о том, что видит перед собой, вспоминая что-то из книг. Так было много раз. Много-много раз.

— А вот и Триумфальная Арка, — указала она рукой на этот действительно красивый монумент, когда мы вышли на площадь Шарля Де Голля. — Её начали строить в честь побед Наполеона в тысяча восемьсот шестом году. Вот же ирония. Когда строительство закончилось, Наполеон успел потерпеть полное поражение и разгром…

Мы отправились по Елисейским Полям, изредка заглядывая в интересные магазины или центры. Мне была близка и понятна подобная архитектура, дизайн, стили фасадов и крыш — словно оказался дома в прошлой, нормальной жизни, но всё было несколько масштабнее, а улочки шире. Несмотря на толпы людей, говорящих на плохо откладывающемся в сознании языке, мне было в этом городе… Легко.

Мы прикупили мороженного и прогулялись по парку Мариньи, но он не представлял из себя чего-то особенного, а на уме так и крутилась фраза из прошлой нормальной жизни, полностью описывающая этот парк: «Сквер в центре моего города». С поправкой на занимаемую площадь.

После мы отправились до Большого Дворца. Хотели лишь прогуляться вокруг, да рядом, но то ли нам так повезло, то ли день такой был, но выдалась возможность посетить Музей открытий и изобретений в Западном крыле Большого Дворца. Грех упускать такую возможность — мы ей воспользовались.

Говорят, что гоблины способны построить самые красивые здания. Чушь. Я не говорю про гномов, но вот круглый холл дворца впечатлял — куда там Гринготтсу! Огромный, монументальный, массивный. Множество различных украшений, прямоугольные колонны уходят вверх, к потолку, оканчиваясь арками под куполом потолка. А уж рисунок каменного пола вызывает какой-то детский восторг.

Кстати, о детях. Большая часть посетителей этого музея являлась именно подростковой аудиторией и это были явно запланированные школьные экскурсии, а ведь сейчас лето. Но это мелочи.

Мы прошли все залы, осмотрели всё, пусть и не очень подробно. Химия, физика от простейших, элементарных вещей до элементарных частиц — здесь было представлено всё понемногу, и даже были секции, где сотрудники вместе со школьниками проводили интерактивные демонстрации тех или иных вещей. Впечатляет, честно. Если бы в прошлой жизни нас водили в подобные места с подобным вовлечением в научную среду, наверное, не пришлось бы так сильно заставлять себя учиться. Нет, были конечно походы в музей, но… Различная и совсем неинтересная рухлядь, или чучела, или всякая дрянь в формалине — серьёзно? Это было бы интересно уже взрослому человеку, которому любопытно подобное, но никак не детям.

И ещё — тут все говорили исключительно на французском. Это было небольшой проблемой лично для меня.

Что отец, что мама, довольно бегло говорили на французском, и даже Гермиона вполне неплохо понимала этот язык на слух, хотя её акцент и небольшая заторможенность в формулировании мыслей выдавали отсутствие практики в языке, но неплохие теоретические знания. У одного меня голова болела, когда я слышал французскую речь. Беда в том, что сам язык я не знаю совсем. Однако, мозги у меня варят, и я быстро ассоциировал услышанное со смыслом, и… Тут-то и начались проблемы.

Фонетика французского языка сильно перекликалась аж с четырьмя языками из воспоминаний осколков. Пусть этих воспоминаний и недостаточно для того, чтобы построить хотя бы пару внятных фраз на тех языках, но на подкорке всплывали совершенно разные приблизительные значения слов, вступая в конфликт как друг с другом, так и с предполагаемым значением уже реальных фраз… Это нереально раздражало. Но зато я мог похвастать великолепным «р-р-р», да таким, что подражатели Эдит Пиаф откусили бы локти себе от зависти. Правда, это единственное, чем я мог похвастать.

В общем, покинули мы Большой Дворец уже к вечеру, и отправились поближе к отелю. Ресторанчик, вкусная и необычная еда, и только потом мы вернулись в сам отель, собравшись в нашем с отцом номере. Гермиона была просто счастлива и хотела со всеми поделиться этим счастьем, но сев на мягкую кровать, довольно быстро размякла, ударилась головой об угол подушки и потеряла сознание. Проще говоря — заснула.

Второй день так же прошёл в экскурсиях и прогулках. Музеи, интересные места, просто достопримечательности. Туристов, как мне показалось, было немного, но это нормально — самый сезон для посещения пляжных городов. А Париж лучше посетить в более прохладные месяцы, чтобы прочувствовать некую поэтическую романтику города. Осенью, например, когда желтеют листья.

На третий день энтузиазм Гермионы слегка поутих, и теперь в её сферу интересов вернулись магические особенности Парижа, а точнее — волшебный квартал. Конечно, можно было бы посетить ещё и местное Министерство Магии, но зачем? Мы прилетели сюда на самолёте, никаких волшебников вокруг не было, ничего необычного не происходило, а мой рюкзак-треугольник не вызвал вообще никаких вопросов за счёт трёх вышитых рун на внутренней стороне лямки — его в упор отказывались замечать обычные люди и даже мои родители. Пока сам в руки им рюкзак не суну — не видят.

Утром этого самого третьего дня, погода немного успокоилась, печь перестало, а небо было серым, но без намёка на дождь. Женская часть нашей семьи сменила лёгкие платья на более тёплые юбочные комбинации, правда, маме пришлось, если верить рассказам, принудительно вытряхивать Гермиону из джинсов и футболки, приговаривая, мол: «В столице моды не дело носить рабоче-крестьянскую одежду». Забавно, если воспринимать нашу фамилию не только как фамилию, но и как слово с его значением.

— Нам нужно в пассаж Жоффруа, — заявила Гермиона, когда мы всей семьей вышли из отеля.

Это заявление заставило родителей задуматься, но мама быстро нашла решение.

— Тут либо метро, либо автобус. Ну или мы можем прогуляться пешком. Последнее займёт где-то часа полтора неспешной прогулки — всё-таки не очень близко.

— Метро, конечно же! Так будет быстрее.

В итоге мы немного прогулялись до подземки, прокатились на метро, и вышли уже в другой части города, и вновь немного прошлись пешком, прежде чем зайти в этот крытый торговый центр. Множество интересных и не очень павильонов притягивали внимание, но Гермиона шла к конкретной цели.

— Я точно знаю, — говорила она, — что вход находится в одном магазине сладостей…

В итоге мы дошли чуть ли не до другого конца пассажа, прежде чем Гермиона радостно улыбнулась, прочитав вывеску.

— Вот, нам сюда.

Магазин сладостей всем своим видом говорил о некоем налёте волшебного флёра. Мягкие желтые цвета, заковыристое витиеватое оформление, и даже сладости, казалось, были волшебные, но нет — обычные.

Зайдя внутрь, я сразу обратил внимание на вывеску у дальней стены магазина: «Волшебный Квартал» на нескольких языках, а под вывеской проход, который было видно только при целенаправленном и осознанном его поиске взглядом.

— Вон там, — указала на этот проход Гермиона.

— Мы