работу, прилагая вместе с письмом маленький мешочек с незримым расширением и облегчением веса — именно в нём таятся галлеоны, но я не стал проверять их количество, просто пересыпав в специально рассчитанный под деньги кармашек в одном из отделов рюкзака.

Пару дней мы с родителями и Гермионой просто проводили вместе — пару раз выбрались в Лондон, посидели в кафе, походили по торговым центрам, докупая то, что может понадобиться в поездке, и просто гуляя. А на четвёртый день каникул мы садились в самолёт до Парижа. И вот что удивительно — я ждал этого с нетерпением. Вроде бы и видел многое уже, пусть и по памяти осколков, и мало чем можно удивить, но память осколков остаётся лишь памятью осколков — те воспоминания всё так же кажутся лишь фильмами с полным погружением. Им не сравниться с тем, что происходит здесь и сейчас. И это прекрасно.

***

В богатом и красивом поместье, пусть и не особо большом, утро начиналось с привычного всем распорядка: домовики приготовили завтрак и накрыли стол в столовой; глава семьи читал свежий выпуск Пророка, потягивая чай; красавица-жена составляла компанию главе семьи, а по совместительству и мужу; белокурая девочка-ангелочек с трудом перешла с бега на шаг, достойный леди, входя в столовую… И всё, казалось бы, отлично.

— Астория, дочка, — улыбнулась черноволосая хозяйка дома, София Гринграсс. — Не знаешь, скоро ли спустится Дафна?

— Не знаю, мама. Доброе утро, отец.

— Доброе, — кивнул Уильям, выглянув из-за газеты. — Может быть, позовёшь сестру? Где она вообще?

Конечно же беспокоиться было не о чем. Однако Дафна, которую ожидали к завтраку, встретила это утро не так, как привыкла. Помимо того, что оно началось не с ленивых потягиваний в постели, а со стремительного забега до санузла, так ещё и ночная рубашка пропотела, и стала поразительно ядовито пахнущей. Но после душа на Дафну накатила ещё и тошнота, и сейчас она не рисковала отходить далеко от одного известного всем белого трона, о котором в приличном обществе и говорить-то непринято.

— Вот же старик… — бурчала брюнетка, сидя на табуретке рядом с этим самым троном, и покачиваясь взад вперёд. — Будет плохо, дорогуша, будет плохо…

Сосредоточенно замолчав, Дафна замерла на пару секунд, но потом вновь начала покачиваться вперёд-назад, выдохнув.

— И как я могла забыть… Фу-ух… Что все его «полезно, дорогуша, очень полезно»… Заканчиваются подобным образом?

Дафна покачалась ещё немного на табуретке.

— Вот же старик, а… — продолжала возмущаться девочка. — Ну ничего, потерплю. Результат-то он обещает хороший…

Только лишь спустя ещё десять минут, когда домовик принёс зелье, способствующее абсорбции лишнего в организме и выведению в более традиционной, и менее радикальной форме, Дафна позволила себе спуститься на завтрак. Само собой, столь позднее появление не обошлось без выговора, но это не волновало девочку — она уже воображала себе, как через годик-другой, а лучше прямо вот сейчас, станет самой здоровой, а в идеале ещё и красивой. А если не станет, то старику-Сметвику лучше бежать. Бежать и не оглядываться, ибо такое своё пробуждение она точно не забудет.

Глава 21

Примечание к части

Возвращаюсь к весенне-летней практике попрашайничества, в обмен на контент. Любая денежка в радость. Как говорится, с миру по нитке - автору хлеб. Да, только хлеб - пока что не до масла, полблока питания накопилось XD

Дня через два будет ещё глава. МОжет раньше, вряд ли позже.

Не до стишков с самокритикой...

Моб. банк. +79501107586

Сбер. 4817 7600 2582 8777

PayPal - [email protected]

Яндекс 410019411970257

WebMoney -

R880122335276

Z174532754177

Жара — это было первое, что я понял, спускаясь по трапу с борта самолёта в аэропорту Шарль-Де-Голль. Как-то так вышло, что конкретно в этот день полуденное солнце над Парижем пекло с особой страстью, и хоть в родимой Англии бывают более чем жаркие дни, но вот конкретно здесь и сейчас подобное казалось убийственным. Но вот были среди нас те, кому было решительно плевать — Гермиона.

Мама, кстати, порывалась перед поездкой сделать себе короткую причёску, но нам удалось её отговорить — у меня её волосы, чёрные-чёрные, и мне они нравятся. А у неё они длинные, а вместе с тем и объёмные такие… Красиво, безусловно, вот только сейчас, как мне кажется, когда мы двигаемся под этим пекущим солнцем, мама поминает нас не очень добрым словом.

К нашей радости, мы довольно быстро оказались в здании аэропорта. Досмотр, всякие прочие процедуры при международном рейсе, мы едем в такси до отеля, и вот уже заселяемся в два номера. Распределили по-простому — мама с Гермионой в один номер, а мы с отцом в другой.

Только мы с отцом разложили вещи, осмотрели всё, устали, присели, так сказать, собраться с мыслями, как дверь в номер открывается, явив нам готовых к путешествиям маму и Гермиону в лёгких платьях и прочих летних аксессуарах.

— Пойдёмте, скорее же! — Гермиона умудрилась совместить просьбу и настоятельную рекомендацию к действию в одной фразе. Нам ничего не оставалось, как отправиться за ней.

Экскурсий мы не заказывали — мама с папой пусть и давно, но неоднократно бывали как в Париже, так и других городах Франции, и сами неплохо знали, куда и для чего можно отправиться. Конечно же различные кафешки и рестораны уже могли по нескольку раз закрыться, перестроиться, провести ребрендеринг или вообще исчезнуть, но достопримечательности-то никуда не делись.

Мы выбрались из отеля на улицу, и под мнимым руководством Гермионы, отправились в пешее путешествие по Парижу. Почему мнимым? Ну так, Гермиона, конечно, умная девочка, но мама — мудрая. Она с хирургической точностью, парой слов и намёков, направляла энтузиазм сестрёнки в нужное русло и шли мы в итоге туда, куда нужно было родителям. Меня это забавляло. Отца это забавляло. Маму это умиляло.