мешая. Виллем и фотограф вошли вместе с ней. Остальная свита осталась снаружи и любовалась закрытием ворот с зеленой прибрежной насыпи, поливаемой дождем. Королеву на дамбе, растрепанную и насквозь промокшую, фотограф уже щелкнул. Это готово. Следующий снимок – более официальный. Фенна в машине быстренько привела королеву в порядок, и пока бежала под дождем в аппаратную, та не успела безнадежно промокнуть. Кое-что в прическе и макияже попортилось – но ничего такого, что она не смогла бы исправить сама в дамском туалете.

Само закрытие ворот происходило гладко и плавно: Саския непременно все пропустила бы, если бы смотрела в другую сторону. О том, что происходит, она догадалась лишь по тому, что слегка усилился хтонический рокот мотора, заточенного в красном «карцере». Подойдя к окну, увидела, что батопорт движется к центру канала – а с противоположного берега, в километре отсюда, так же плавно и неторопливо плывет навстречу его двойник. Батопорты покачивались вверх-вниз, отвечая волнам и течениям канала, но по горизонтали двигались размеренно и целеустремленно, словно стрелки гигантских часов. Фотограф плясал вокруг, пытаясь заснять картинку под нужным углом; наконец взобрался на стол и оттуда снял одним кадром и королеву, и ворота ее королевства.

Тем временем батопорты медленно и неуклонно отрезали канал от моря. Слева, на противоположном берегу, виднелся терминал Хук-ван-Холланд, откуда ходят паромы в Англию. Эту полоску земли на самом берегу моря заволакивал туман – влажная серая взвесь, на нее обрушивались и разбивались волны в белых пенных шапках. Но справа, за воротами, волнение уже улеглось. Мощные волны бились о барьер, пытаясь прорваться в Нидерланды, но многотонная сталь выдерживала их атаки с тем же спокойным презрением, с каким ветровое стекло пикапа Руфуса встречало бьющуюся о него мошкару. Если положить руку на семисоттонный шарнир, подумала королева, быть может, ощутишь легкое покалывание в кончиках пальцев.

Пожалуй, ее бы порадовал громкий удар или оглушительный щелчок при соприкосновении створок; но это означало бы плохую работу инженеров. Вместо этого низкий рокот мотора просто затих. Конец. Инженеры, чья задача – поддерживать комплекс в рабочем состоянии, сегодня вечером спокойно пойдут домой и выпьют пива. Дальше запустились другие механизмы, отвечающие за открытие клапанов и затопление батопортов. Что происходит, можно было догадаться лишь по створкам, которые постепенно погружались в воду. Их стальные трубы, прежде параллельные земле, теперь слегка наклонились вниз. Можно было напрячь воображение и представить, как батопорт опускается на дно канала – выскобленное, отполированное, плоское, словно хоккейное поле. Ворота не вполне герметичны – полной водонепроницаемости вообще не существует; но на сутки их защиты вполне хватит, а дольше суток не длится ни один шторм.

То, что и эта фаза успешно завершена, Саския поняла лишь по изменению атмосферы в комнате: как-то словно посветлело, изменился тон разговоров вполголоса, послышались смешки. Она взглянула на Виллема, желая разделить момент с ним – но он уткнулся в свой планшет.

Снимая на ходу наушники и приглаживая седоватые волосы, подошел старший инженер. Нидерланды в самом деле конституционная монархия, и, строго говоря, королеве здесь делать было нечего. Могла бы и совсем не приходить. Если бы волна-убийца смыла ее с дамбы, здесь все прошло бы точно так же, в те же сроки. Этот человек совершенно ничем не был ей обязан. И все же… Все же он счел нужным это сказать.

– Ваше величество, – сказал он. – Счастлив доложить вам, что Масланткеринг закрыт.

За годы в политике у Виллема развилось острое и тонко откалиброванное чутье, подсказывающее, когда что-то идет не так. Бывало, конечно, и его заставали врасплох. Например, свиньи на взлетной полосе в Уэйко стали для него полной неожиданностью. Но чаще чутье помогало ему ориентироваться и подсказывало верный путь, как сообщают о препятствиях трепещущие кошачьи усы в темном лабиринте.

Впервые это ощущение посетило его в машине, на коротком обратном пути с Маасфлакте к Масланткерингу. От контакта из госбезопасности по шифрованному каналу пришло сообщение:

> Вы встретились?

И несколько секунд спустя:

> Жду не дождусь новостей!

> С кем встретились?

– спросил Виллем, уже встревоженный.

> С Виннебаго.

Такое кодовое имя они придумали для Бо.

> Я на Маасфлакте с пилотом. Просто убиваем время.

> А с Виннебаго не пересеклись?

> Вы хотите сказать, он здесь? На Маасфлакте?

> LOL я-то думал, вы знаете и поехали с ним встречаться!

> Нет.

> Ну так вот, утром он там был.

> Может, увижусь с ним позже, когда вернусь.

> Не выйдет. Виннебаго уже покинул страну.

>???

> Сегодня утром приехал на такси на Маасфлакте и сел на китайское грузовое судно, стоявшее в канале Янцзы.

> На «Андромеду»?

> Да.

> Корабль я видел,

– написал Виллем.

Такое судно невозможно не заметить. Ему вспомнились снующие вокруг «Андромеды» шлюпки: быть может, на одной из них плыл Бо? Может, Виллем смог бы разглядеть его в бинокль?

> А Виннебаго нет,

– добавил он.

Да и не ожидал его здесь увидеть! Что за странный способ путешествовать? Впрочем, когда дело касалось Бо, Виллем уже ничему не удивлялся. Вместимость «Андромеды» – более двадцати тысяч контейнеров. Может, у Бо там личный контейнер, обставленный как пентхаус? Черт, может, ему принадлежат пятьдесят контейнеров? Или все двадцать тысяч?

> Вы еще с пилотом на Масланткеринге?

> Да.

> Ладно, свяжемся после бури.

На обратном пути они застряли в пробке. Саския – она сидела рядом с Виллемом на заднем сиденье и рассеянно листала сообщения в планшете – вдруг спросила:

– Что вам известно о Новой Гвинее?

Виллем едва не подскочил на месте.

– А что?

– У вас там родственники, верно?

Он нахмурился.

– Это связано с Идиль Варсаме?

– Она из Сомали.

– Знаю, но…

– Совсем другое место! Я говорю о Папуа.

– Понимаю, но к чему вы об этом заговорили и именно сейчас?

– Помните, несколько недель назад я показывала селфи, которые прислала мне Корнелия?

– С острова в Албании? Помню.

– Так вот: селфи продолжаются. Похоже, это был не просто недельный круиз по Атлантике. Яхта у нее мощная: крейсерская скорость – тридцать узлов. А если не боишься качки, можно и быстрее.

Саския повернула планшет так, чтобы и Виллем видел экран, и начала листать фотографии, видимо присланные Корнелией за три недели. Снимки рассказывали целую историю – правда, изобилующую пробелами.

Вот