море, между Англией и Норвегией. Руфус увеличил масштаб и кликнул на точку. В ответ перед глазами снова развернулась таблица. Будь Руфус в тени и напротив большого экрана, наверное, он скоро разобрался бы сам – но на экране размером в ладонь и когда солнце бьет в глаза, не так-то легко понять, что видишь. Он потыкался туда, сюда, наткнулся на какой-то график. В левой части экрана кривая шла волнообразно, но в целом двигалась вверх; в правой части, ближе к концу, вдруг взлетала стрелой, а затем превращалась в прямую линию.

Телефон снова пискнул, и в верхней части экрана высветилось новое сообщение от Аластера:

> Четверть часа назад это был метеорологический буй.

> А теперь?

> Теперь это катастрофа.

Буря

Бурю обещали через несколько часов. Отправляясь на завтрак с Идиль Варсаме в центре Гааги, Виллем нанес на свои ковбойские сапоги толстый слой водонепроницаемого (как обещала реклама) крема. Идиль, как видно, тоже посмотрела прогноз погоды и надела практичные ботинки на плоской подошве. Однако даже без каблуков, здороваясь с Виллемом, она возвышалась над ним на голову: в женщине было больше шести футов роста. Лицо классическое для Восточной Африки: смесь черт, характерных для Черной Африки и для давних пришельцев с Ближнего Востока. Она составляла яркий контраст со своей спутницей, куда менее высокой и более плотной. Заметив их обеих через окно ресторана, уже замутненное струйками дождя, Виллем предположил, что подруга Идиль тоже из Африки; но, войдя и приблизившись к их столу, обнаружил перед собой папуаску. Что ж, не он первый так ошибся. Имя Новая Гвинея остров Папуа получил именно потому, что много столетий назад испанский капитан, приплывший туда первым, принял островных жителей за африканцев.

Сестра Катерина (как выяснилось, католическая монахиня) и Идиль заняли столик в задней части ресторана, рядом с запасным выходом, – несомненно, заранее забронированный охраной Идиль. Самих охранников сторонний человек бы не заметил – они не носили гранатометы или что-нибудь в таком роде, – но Виллем, опытный в таких вещах, сразу их распознал. Физически крепкие, тренированные мужчины и женщины ненавязчиво расположились веером за соседними столами, отрезав потенциальному противнику все подходы к столику, за которым потягивали кофе сестра Катерина и Идиль.

Монахиня, видимо, принадлежала к одному из тех модернистских орденов, что не настаивают на строгих одеяниях, хотя волосы она прикрывала платком. Рассмотрев ее вблизи и при ярком свете, Виллем заметил характерные черты, благодаря которым, не знай он правды, принял бы ее за австралийку. Втроем за столом они составляли идеально космополитическую компанию. Впрочем, для Гааги в этом не было ничего из ряда вон. В город, где расположен Международный уголовный суд и другие мировые правозащитные организации, постоянно приезжают люди со всего света. По большей части это представители народов, с которыми так или иначе обходятся несправедливо. А папуасы знакомы с несправедливым обращением не понаслышке.

Виллем взглянул на Идиль, она на него, а потом оба разом произнесли:

– Беатрикс передает вам привет!

Это сразу разбило между ними лед. Для Виллема, который был вдвое старше Идиль и представлял сливки нидерландского истеблишмента, к тому же много лет провел в умеренно консервативной партии, а потом стал личным помощником королевы, такое начало оказалось очень кстати.

Больше всех обрадовалась сестра Катерина; по ее лицу было сразу понятно, что троюродную внучку Виллема она знает и любит.

– Вам стоит ею гордиться! – воскликнула монахиня. – Что за девушка! Просто огонь!

По-английски она говорила с каким-то странным акцентом, который Виллем понимал с трудом, пока не сообразил, что это австралийский. После этого все встало на свои места.

– Вам придется простить мне мой голландский, – добавила она, наклонившись вперед и дотронувшись до руки Виллема. – Там, где я выросла, изучение голландского не поощрялось.

Виллем предположил, что ей сейчас лет сорок-пятьдесят. Выходит, ко времени ее рождения Папуа уже превратился из нидерландского протектората в индонезийскую провинцию. Все верно: учителя ее, должно быть, знали голландский как родной, но, если бы вздумали учить ему детей, это бы сильно испортило им биографию.

– Значит, говорим по-английски, – отрезала Идиль тоном, однозначно гласящим, что и обсуждать тут нечего. Виллема уже предупреждали, что деликатности от нее ждать не стоит. – На эту встречу у меня отведен час, и десять минут из него уже прошли. Доктор Кастелейн, вы ограничены во времени?

– Боюсь, что да. Сами видите – погода.

– Время и прилив никого не ждут, – добавила сестра Катерина.

Идиль открыла было рот, чтобы продолжить, но тут к столу подошел официант, и она с досадой поджала губы. Пока Виллем делал заказ, Идиль кивнула сестре Катерине, и та принялась доставать из вместительной хозяйственной сумки – судя по виду, изготовленной в Папуа вручную – папки с документами.

– Незачем ходить вокруг да около, – заговорила Идиль, как только официант отошел. – Очевидно, Т. Р. Шмидт со своим геоинженерным проектом что-то затевает.

– О чем вы? – осторожно поинтересовался Виллем. Делиться с ней информацией он не собирался.

– О Снеуберге. Высочайшей вершине на острове Папуа. Похоже, он собирается запускать в стратосферу свои снаряды еще и оттуда.

Во время путешествия в Техас, общаясь с родней и друзьями Боски, Виллем почерпнул от них немало простецких американских выражений, и одно из них было: «Ну ты мне дал прикурить!» Так вот: сомалийка, уверенно объявившая, что Т. Р. строит в Новой Гвинее второй Шестиствольник, определенно дала Виллему прикурить! А он-то гордился, что в этой теме он впереди всей планеты, что там, где прочие ориентируются по слухам, он все знает из первых рук!

Идиль, должно быть, прочла на его ошарашенной физиономии: «Поверить не могу, что вам это тоже известно!», а не: «Черт возьми, впервые об этом слышу!»

– Вообще-то мне плевать, – продолжала она. – Защита окружающей среды меня не заботит – по крайней мере, пока не пересекается с тем, что для меня важно. Когда все девушки в развивающихся странах начнут получать достойное образование и смогут сами распоряжаться своим телом – тогда, может быть, я озабочусь тем, что там вытворяет с серой Т. Р. Мак-Хулиган и какие у этого могут быть побочные эффекты.

– Некоторые считают… – начал Виллем.

– Что климат влияет на благосостояние, а благосостояние помогает достичь моих целей, – закончила Идиль. – Несомненно. Но климат у нас лучше не становится, верно? Что ж, если какой-то миллиардер в Техасе решил его улучшить, я только за.

– Вот и хорошо, – откликнулся Виллем. – Рад, что в этом вопросе мы достигли взаимопонимания.

– Теперь скажите, ваша племянница…

– Строго говоря, троюродная внучка.

– Беатрикс рассказывала