Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хотел что-то сказать, он не дал.
— Подождите. Я знаю, что вы скажете… Вы скажете, что все это неправда про Царицу и Распутина… Знаю, знаю, знаю… неправда, неправда, но не все ли равно? — я вас спрашиваю. Пойдите — доказывайте… кто вам поверит? Вы знаете, Гай Юлий был не дурак: «И подозрение не должно касаться жены Цезаря…» А тут не подозрение… тут…
Он вскочил:
— Так сидеть нельзя. Все равно. Мы идем к концу. Хуже не будет. Убью его как собаку… Прощайте…
* * *
Когда наступило 16 декабря, они его действительно убили…
Это была попытка спасти монархию старорусским способом: тайным насилием…
Весь XVIII век и начало XIX прошли под знаком дворцовых переворотов. Когда «случайности рождения» (выражение Ключевского) подвергали опасности единодержавие, какие-то люди, окружавшие престол, исправляли «случайности рождения» тайным насильственным способом… При этом иногда обходилось без убийства, иногда нет…
В начале ХХ века эти люди стали мельче… На дворцовый переворот их не хватало… вместо этого они убили Распутина…
Цели это, конечно, не достигло. Монархию это не могло спасти, потому что распутинский яд уже сделал свое дело… что толку убивать змею, когда она уже ужалила…
Но при всей его бесцельности убийство Распутина было актом глубоко монархическим…
Так его и поняли…
Когда известие о происшедшем дошло до Москвы (это было вечером) и проникло в театры, публика потребовала исполнения гимна.
И раздалось, может быть, в последний раз в Москве:
Боже, Царя храни…
А через три дня, 21 декабря 1916 года, Царь со своей семьей тайно в небольшой часовне недалеко от Царского Села присутствовал, по его словам, при грустной картине. В конце дня он записал: «Гроб с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17 декабря извергами в доме Ф. Юсупова, стоял уже опущенным в могилу, вырытую под иконостасом часовни, отец Александр Васильев отслужил литию, после чего мы вернулись домой. Погода была серая при 12° мороза. Погулял до докладов…»
После Февральской революции прах «старца» был найден солдатами и сожжен в Парголовском лесу вместе с гробом.
Роковым человеком Александр Блок назвал Протопопова. Он считал, что Распутин накануне своей гибели как бы завещал Протопопову свое дело и тот исполнил его и, сам того не желая, сыграл решающую роль в ускорении гибели династии.
Что же за человек был Протопопов? Мы, члены Государственной Думы, знали его хорошо, так как при М. В. Родзянко он был товарищем председателя. Землевладелец и промышленник из симбирских дворян, камер-юнкер высочайшего Двора, Александр Дмитриевич принадлежал к партии «Союз 17 октября», и все считали, что он с другими ее членами в августе 1915 года вошел в прогрессивный блок. По-видимому, это так и было, хотя впоследствии он отрицал свое участие в блоке, когда повел против него борьбу. Словом, в нашей среде он оказался Иудой-предателем.
Не порывая со своими товарищами по блоку и вообще с думской средой, ему удалось проникнуть в «мистический круг» тибетского доктора Петра Александровича Бадмаева.
Этот загадочный врач имел под Петроградом прекрасно обставленную дачу-санаторий, где он лечил аристократическую знать тибетскими травами. Распутин был постоянным гостем на даче Бадмаева, где вдали от любопытных глаз вершились большие дела и бывали высокосановные лица. Душою бадмаевского кружка являлась подруга Императрицы фрейлина Анна Александровна Вырубова, урожденная Танеева, которую Протопопов называл «фонографом слов и внушений Распутина».
Невыясненная нервная болезнь, а как говорили некоторые, прогрессивный паралич, главное же — знакомство с Распутиным раскрыли для будущего министра двери бадмаевской дачи. Там пролежал он свыше полугода, лечась у тибетского волшебника. Там ему открылась в Распутине «удивительная проницательность, сердечность, мягкость и простота». А старец говорил, что он «из того же мешка» и что у него «честь тянется, как подвязка».
Ничего не сделав, Протопопов начинал уже приобретать авторитет в вопросах разрешения продовольственного кризиса. Тогда еще его честолюбивые планы не шли далее поста товарища министра торговли и промышленности.
* * *
Летом 1916 года Протопопов во главе парламентской делегации членов Государственной Думы и Государственного Совета совершил поездку в дружественные страны Европы.
Аудиенции у английского короля Георга V и итальянского Виктора-Эммануила III подняли Протопопова на высоту чрезвычайную, вскружив ему голову.
Парламентская делегация вернулась в Петроград 17 июня 1916 года, но товарища председателя Государственной Думы с ней не было. По просьбе министра финансов П. Л. Барка он задержался в Лондоне для выяснения вопроса о займе, а затем в Стокгольме. Здесь он имел в номере гостиницы тайное свидание с консультантом германского посольства гамбургским банкиром доктором Варбургом, специально командированным для этого германским послом в Швеции фон Люциусом. При переговорах присутствовал товарищ Протопопова по парламентской делегации член Государственного Совета граф Д. А. Олсуфьев. Русский посланник в Стокгольме А. В. Неклюдов, по словам Протопопова, просил его не отказываться от свидания с Варбургом, чтобы узнать условия сепаратного мира. Это свидание решило судьбу «рокового человека».
По возвращении из-за границы Протопопова немедленно вызвали в Ставку. Там он имел двухчасовую беседу с Государем. Царь особенно заинтересовался стокгольмским свиданием и не только не был возмущен им, но, наоборот, отнесся к нему весьма благосклонно. Как потом рассказывал Протопопов, при встрече с Государем они очаровали друг друга. Царь будто бы сразу полюбил его и вполне ему доверился. А у Протопопова под влиянием такого обращения с ним монарха внезапно вспыхнуло искреннее обожание «хозяина земли русской» и всей его семьи.
После аудиенции в Ставке Протопопов уехал в деревню, условившись с генералом Курловым, что при первой же надобности он будет вызван им в Петроград. Распутина «осенило», и он стал изрекать: «Что скажет Протопопов, то пусть и будет, а вы его еще раз кашей покормите».
Тибетский кудесник Бадмаев сообщил генералу Курлову, что его друг произвел на «папу» прекрасное впечатление, что за него «благодарили».
1 сентября 1916 года Протопопов получил от Курлова телеграмму: «Приезжай скорей». Ему было велено подать всеподданнейший доклад о вступлении в должность управляющего Министерством внутренних дел вместо пробывшего на этом посту всего лишь два месяца А. А. Хвостова. А 7 сентября Императрица писала в Ставку: «…Григорий убедительно просит тебя назначить на эту должность Протопопова. Ты его знаешь, и он на тебя произвел такое хорошее впечатление, — к тому же так пришлось, что он член Думы (не из левых) и, таким образом, будет знать, как к ним относиться… Он в дружбе с нашим Другом уже по крайней мере четыре года, и это очень много говорит за него. Я его не знаю, но верю в мудрость и советы нашего Друга».