его в себя с любовью – и отчаянием; иногда поворачивалась спиной, чтобы он видел движения ее попы; обе позы доставляли им равное наслаждение.

Через неделю наступит 31 октября, саббат Самайн по викканскому календарю, но Прюданс, похоже, вообще об этом забыла. Притом что именно в этот день, согласно их вере, следует воспоминать прошедший год или даже всю свою жизнь и готовиться к смерти. Досадно все же, подумал Поль, что ее религия не особо ей помогает в такого рода вопросах, а ведь религия для этого, по идее, и предназначена. Она сдабривается, как правило, болтовней разной степени пространности на всевозможные темы, с редкими вкраплениями очередных дурацких ограничений и заповедей, но все же истинным предметом всякой религии является смерть, своя собственная и чужая, как жаль, подумал Поль, что викка не слишком ей помогает.

Нет, все же помогает, гораздо больше, чем ему казалось, но он понял это только 31-го числа, в самый день Самайна, или кануна Дня Всех Святых по католическому календарю. Это было воскресенье, и Прюданс предложила ему в полдень прогуляться по лесу. Они пообедали в “Бистро дю Шато” в Компьене; как ни удивительно, на террасе было очень тепло для этого времени года; потом они пошли в ближний лес. В этом огромном лесу все было огромно, начиная с деревьев, дубов или буков, поди разбери, их великолепные, редко стоящие стволы обхватом в несколько метров доставали до неба.

Широкие, идеально ровные аллеи пересекались под прямым углом и тянулись до бесконечности, их устилали багряные и золотые листья, что, естественно, наводило на мысль о смерти, но на этот раз о мирной смерти, которая ассоциируется с долгим сном. У христиан избранные пробуждаются в ослепительном свете Нового Иерусалима, но Поль, надо сказать, не испытывал желания созерцать Всевышнего во славе, ему больше всего хотелось спать, возможно, с редкими мгновениями полупробуждения – на пару секунд, не больше, просто чтобы успеть положить руку на тело возлюбленной, лежащей рядом. Они вполне могли заблудиться в тот день, тем более что в лесу было на удивление безлюдно для воскресенья. Они шли долго, и он не чувствовал ни малейшей усталости. Осенние листья устилали аллеи в несколько слоев, которые становились все толще и красивее, наконец они остановились и сели, прислонясь к дереву. Все-таки сезон смерти еще не совсем наступил, подумал Поль, цвета вокруг пока слишком теплые, слишком ослепительные, надо дождаться, чтобы листья поблекли, смешались с ошметками грязи, и еще чтобы похолодало, чтобы ранним утром в воздухе проступили первые намеки на долгие зимние морозы, но все это произойдет через несколько недель, несколько дней, и вот тогда на самом деле наступит время прощания. Мысли унесли его далеко за пределы сиюминутной действительности, и он машинально спросил Прюданс:

– Ты будешь готова, дорогая?

Не выказав никакого удивления, она повернулась к нему, кивнула и улыбнулась; странная это была улыбка, и у Поля закружилась голова, когда она сказала нежно:

– Не беспокойся, любовь моя, я не заставлю себя ждать.

Поначалу он удивился, уж не бредит ли она, а потом вдруг понял. Они уже довольно давно не заговаривали о реинкарнации, но наверняка она все еще в нее верила, и, должно быть, верила сильнее, чем когда-либо. Он прекрасно помнил основную мысль в изложении Прюданс: в момент смерти его душа будет некоторое время парить в неведомом пространстве, после чего вселится в новое тело. Его жизнь была лишена каких-либо выдающихся поступков, достойных ли, недостойных, ему редко предоставлялась возможность принести много добра или причинить много зла, так что в духовном плане его положение мало изменилось; он, скорее всего, переродится в человека, и эмбрион наверняка будет мужского пола. Через некоторое время то же самое произойдет с Прюданс, только она переродится в женщину, законы кармы, как правило, учитывают разделение вселенной на два начала. А потом они встретятся вновь; это новое воплощение даст им новый шанс не просто для индивидуального духовного развития, но и для любви. Они узнают друг друга на каком-то глубинном уровне и снова полюбят друг друга, не вспоминая при этом о прежних жизнях; только немногим санньясинам, считают некоторые авторы, удается вспомнить свои предыдущие воплощения, но в этом Прюданс сомневалась. Однако, если в будущем воплощении судьба в один прекрасный осенний день снова сведет их вместе на аллеях Компьенского леса, они, наверное, почувствуют, как их пробирает странная дрожь, так называемое дежавю.

И так будет повторяться от одного воплощения к другому, может быть, на протяжении десятков последовательных воплощений, прежде чем они смогут выйти из цикла сансарического существования и перебраться на другой берег, берег просветления, вневременного слияния с мировой душой, нирваны. А такой долгий, такой изнурительный путь лучше пройти вдвоем. Прюданс приникла головой к его голове и, казалось, витала в облаках, во всяком случае, ни о чем не думала; скоро уже совсем стемнеет, становилось прохладно. Она прижалась к нему и спросила или сказала, он был не уверен, что это вопрос:

– Мы же не были так уж созданы для жизни, правда?

Печальная мысль, он почувствовал, что она вот-вот расплачется. Может быть, в конечном счете этот мир прав, подумал Поль, может, им обоим вообще нет места в реальности и они просто прошли сквозь нее с испуганным недоумением. Но им повезло, очень повезло. Большинство совершает этот путь в одиночку, от начала до конца.

– Не думаю, что в нашей власти было что-то изменить, – проговорил он наконец.

Налетел ледяной порыв ветра, и он крепче обнял ее.

– Конечно, дорогой. – Она посмотрела ему в глаза, чуть улыбнувшись, но на ее лице блеснули слезы. – Нам был нужен какой-нибудь чудесный обман.

Благодарности автора

Если некоторые факты неточны, то это связано не только с возможными ошибками с моей стороны, но главным образом с сознательным искажением реальности. В конце концов, это роман, и реальность – лишь исходный материал. Но все же надо хоть немного знать ее, поэтому я постарался собрать некоторую информацию, особенно в отношении медицинских вопросов.

Прежде всего, я хотел бы поблагодарить профессора Ксавье Дюкрока, заведующего отделением неврологии в Региональном клиническом центре Мец-Тьонвиль. Невероятно, что человеческий мозг настолько сложен для понимания, что мы настолько чужды сами себе; и если я приобрел какие-то знания в этой области, то обязан этим именно ему.

Профессор познакомил меня с людьми, непосредственно занимающимися уходом за инвалидами. Сначала с доктором Бернаром Жанбланом, который руководил (думаю, он уже вышел на пенсию) отделением ХВС-СМС под Страсбургом; в моей истории таким персонажем можно считать доктора Леру.

Если я напишу, что Астрид Нильсен мужественно ухаживает за своим мужем, она