И пожевать батончики «Марс».

16

Миссис Тассенбаум брала подъем от «Кары-Хохотушки» кТэтлбек-роуд на второй передаче. Двигатель старого пикапа надрывно ревел (еслибы на приборном щитке стоял тахометр, стрелка наверняка бы ушла в краснуюзону), какие-то инструменты перекатывались по ржавому кузову.

Роланд слабо владел прикосновениями, можно сказать, совсемне владел, в сравнении с Джейком, но он встречался с Кингом, даже погрузил егов ложный сон гипноза. Эта была мощная связь, поэтому особо не удивился, что емуудалось прикоснуться к мозгу, до которого не сумел дотянуться Джейк. Возможно,не помешало и то обстоятельство, что Кинг как раз думал о них.

«Он часто думает о нас на своих прогулках, — подумал Роланд.— В одиночестве он слышит Песнь Черепахи и знает, какую работу должен делать.Ту самую, от которой увиливает. Что ж, друг мой, сегодня этому будет положенконец».

Если, конечно, они смогут его спасти.

Он перегнулся через Джейка к женщине.

— Ты можешь заставить эту проклятую богами штуковину ехатьбыстрее?

— Да, — ответила она, — пожалуй, смогу, — потом обратилась кДжейку. — Ты действительно можешь читать мысли, или это игра, в которую тыиграешь со своим приятелем?

— Мысли я читать не могу, в чистом виде, — ответил Джейк, —но могу прикасаться к разуму других.

— Я очень надеюсь, что ты говоришь правду, потому чтоТэтлбек-лейн проложена по холмам и местами такая узкая, что двум автомобилямникак не разъехаться. Если ты почувствуешь, что кто-то едет навстречу, дай мнезнать.

— Дам.

— Прекрасно, — ее зубы сверкнули в улыбке. Да уж, сомненийтут больше быть не может: эта поездка — лучшее, что произошло в ее жизни. Итакое волнительное. Теперь она не только слышала поющие голоса, но и виделалица в листве растущих вдоль дороги деревьев, словно за ними наблюдаетмножество зрителей. Чувствовала, что вокруг собирается какая-то невероятнаясила, и в голове мелькнула безумная мысль: если она вдавит в пол педаль газастарого ржавого пикапа Чипа Макэвоя, эта развалюха помчится быстрее света.Подпитываясь той энергией, что окружает их, пикап может обогнать само время.

«Что ж, давай поглядим, так ли это», — подумала Ирен.Выехала на середину Тэтлбек-лейн, выжала сцепление, включила третью передачу.Старый пикап не разогнался быстрее скорости света и не обогнал время, нострелка спидометра подобралась к 50 милям… и поползла дальше. Пикап резвоподнялся на вершину холма, а когда начал спуск, на какие-то мгновения дажеоторвался от земли.

По крайней мере, один человек в кабине пикапа счастлив. ИренТассенбаум аж вскрикнула от восторга.

17

У Стивена Кинга для прогулки два маршрута, короткий идлинный. Короткий выводит его к пересечению Уоррингтон-роуд и шоссе 7, потомдомой, к «Саре — Хохотушке», тем же путем. Длина этого маршрута три мили.Долгая прогулка (так уж вышло, что это и название романа, который он когда — тонаписал под псевдонимом Бахман, задолго до того, как мир сдвинулся) ведет егомимо Уоррингтон-роуд, по шоссе 7 до Слэб-Сити-роуд, потом назад по шоссе 7 доБери-Хилл, в обход Уоррингтон-роуд. Этот маршрут приводит его к дому черезсеверный конец Тэтлбек-лейн, и его длина четыре мили. Именно этот маршрут оннаметил на сегодня и, добравшись до пересечения шоссе 7 и Уоррингтон-роуд,останавливается, задумывается, а не вернуться ли ему коротким путем. Он всегдаосторожен, когда речь идет о прогулках по обочине дорог, пусть машин на шоссе7мало, даже летом. Их количество резко возрастает только раз в году, во времяярмарки во Фрайбурге, но она начинается в первую неделю октября. Практически навсем протяжении шоссе видимость хорошая. Если едет плохой водитель (или пьяный)его успеваешь заметить где — то за полмили, и у тебя есть время отойтиподальше. Есть только один слепой холм, и находится он сразу за пересечением сУоррингтон-роуд. Однако, он же и аэробический холм, который заставляет сердцекак следует поработать, а разве не для этого он каждый день отмеряет эти глупыемили? Чтобы улучшить, как говорят телевизионные говорящие головы, «сердечноездоровье». Он перестал пить, завязал с наркотиками, практически бросил курить,следит вот за своим здоровьем. Что еще можно от него требовать?

Однако, голос продолжает нашептывать ему: «Уйди с главнойдороги, Возвращайся к дому. У тебя будет час для работы, перед тем, как поехатьна вечеринку на другую сторону озера. Ты успеешь кое-что сделать. Может, даженачнешь следующую книгу цикла „Темная башня“. Ты знаешь, она уже сложилась утебя в голове».

Ага, так и есть, но у него уже есть книга, над которой онработает, и книга эта ему нравится. Возвратиться к истории Башни — все равно,что заплыть на глубокую воду. Там можно и утонуть. И внезапно он понимает, вэтот самый момент, стоя на перекрестке, что начнет писать эту историю, есливернется. Ничего не сможет с собой поделать. Придется ему прислушаться к тому,что он иногда называет Вес'— Ка Ган, Песнь Черепахи (а случается, и ПесньСюзанны). Он забросит книгу, над которой работает, повернется спиной кбезопасной суше и вновь поплывет на глубокую воду. Он уже четырежды плавалтуда, но на этот раз должен будет доплыть до другого берега.

Доплыть или утонуть.

— Нет, — говорит он. Вслух, и что в этом такого? Здесь егоникто не слышит. До него долетает едва различимый шум приближающегосяавтомобиля… или двух?

Одного на шоссе 7 и второго на Уоррингтон-роуд? Но это всепосторонние шумы.

— Нет, — повторяет он. — Я пройдусь, а потом поеду навечеринку. Сегодня я больше не пишу. Тем более, такое.

Оставив развилку позади, он начинает подниматься на крутойхолм, с короткой зоной видимости. Идет навстречу шуму приближающегося минивэна« додж караван «, и звук этот возвещает о его грядущей смерти. Ка рациональногомира хочет, чтобы он умер; ка Прима хочет, чтобы он жил и продолжал пень своюпесню. Вот так в этот солнечный день, во второй его половине, в западном Мэненепреодолимая сила устремляется к неподвижному объекту, и впервые послеотступления Прима все миры и все существующее поворачиваются к Темной Башне,которая стоит в дальнем конце Кан'-Ка Ноу Рей, что означает Красные поля Ноуна.Обрываются даже злобные крики Алого Короля. Решать будет Темная Башня.

— Решение требует жертвы, — говорит Кинг, и хотя никто,кроме птиц, не слышит его, а он понятия не имеет, что означают эти слова,писателя это не тревожит. Он всегда что — то бормочет себе под нос, словно вголове у него Пещера голосов, полная блестящих, но не всегда умных, имитаторов.

Он шагает, размахивая руками, которые иной раз касаютсясиних джинсов, не подозревая, что его сердце отбивает последние (не последние)удары, что его разум додумывает последние (не последние) мысли, что голоса произносятпоследние (не последние) дельфийские пророчества.