– Садись! – пригласил его поляк немного раздраженным голосом, поправляя съехавший на бок галстук.

Клаудиюс испугался, что ждут его плохие новости, но, как оказалось, раздражение Пьётра было связано с венграми. Тот помолчал минуту, взял себя в руки, успокоился. Посмотрел на усевшегося по другую сторону рабочего стола литовца уже более миролюбиво. Бросил взгляд на открытую тетрадь, лежавшую перед ним. Развернул ее к Клаудиюсу, протянул ручку и подвел длинный белый конверт как линейку, чтобы Клаудиюс видел, где надо расписаться.

Ставя подпись, Клаудиюс сдвинул конверт чуть ниже, так как заметил, что следующим за ним получателем денег стояла Беатрис. С удивлением увидел, что денег она за неделю получит почти в два раза больше: триста пятьдесят фунтов. Расписавшись и забрав свои сто восемьдесят, Клаудиюс уже поднялся со стула, чтобы выйти, но Шляхтич жестом попросил его остаться за столом.

– Ты животных любишь? – спросил он.

– Ну да, – удивился вопросу Клаудиюс.

– Отлично! Тогда у тебя будет еще одна обязанность! – Пьётр протянул ему кольцо с тремя ключами. – У тебя получится, и лицо доверие вызывает…

– А что делать? – осторожно спросил Клаудиюс.

– У нас тут зоомагазинчик есть. Да ты знаешь, наверное! С кроликами и морскими свинками. Иногда клиенты приезжают купить клетку вместе с детьми. Мира им тогда говорит, что у нас и кролики есть. Дети уговаривают папу пойти посмотреть. И покупают. До вчерашнего дня зверьков продавал Ласло, но они обнаглели, эти венгры! Уже и бар там устроили, и курилку. Одна клиентка скандал устроила, сказала, что купила морскую свинку, а от нее табаком пахнет. Теперь ты будешь этим заниматься. Двадцать фунтов за неделю я тебе добавляю. То есть все, как обычно. Только если есть клиент, то Мира тебе звонит, и ты идешь, открываешь и показываешь. И всегда старайся продать тех, что постарше и побольше! Понял?

Клаудиюс кивнул.

Поляк посмотрел в глаза литовцу как-то напряженно, задумчиво, словно и не о кроликах и морских свинках сейчас думал, а о чем-то другом.

– Знаешь еще что? – Пьётр уставился в глаза Клаудиюсу. – У меня приятель из Кракова в Манчестере продуктовый магазинчик открывает. Через месяц. Ищет надежного продавца. Жилье – комнатка как раз над магазином. Зарплата нормальная. Ты не хочешь?

– А что, я вам не подхожу? – Клаудиюс посмотрел на поляка с подозрением.

– Почему? Подходишь! Но дела идут так себе. Всякое может быть!

Клаудиюс вышел от Пьётра подавленным. Двадцать минут ждал автобус на остановке. Полчаса ехал.

Перед бывшим отелем Клаудиюс поднял взгляд на верхние этажи. В окне Ингриды и Миры было темно, а вот у него в комнате горел свет. На улице тоже было еще светло – дни становились длиннее. Длиннее и теплее.

«Может, Ингрида у себя? – подумал он. – Просто пока нет надобности включать свет?»

Клаудиюс остановился перед дверью, на которой появилась металлическая эмалированная табличка с именем «Беатрис» голубыми буквами на белом фоне. Огорченно покачал головой. Стукнул два раза в дверь и, не дождавшись ответа, поднялся к себе.

Ласло и Тиберий встретили его хмуро. Оба сидели за столиком у окна, на столике – две открытые бутылки пива. Не поздоровались.

Клаудиюс почувствовал себя виноватым перед венграми. Перспектива жить в одной комнате с двумя соседями, у которых теперь есть к нему претензии, его не обрадовала.

– Я ничего у него не просил. Он мне сам отдал ключи от кроликов, – сказал миролюбиво Клаудиюс.

Тиберий поднял взгляд на литовца, на лице недовольная, горькая ухмылка.

– Пошли в паб, я угощаю! – предложил Клаудиюс.

Ласло и Тиберий удивленно переглянулись и поднялись на ноги.

«Все-таки они неплохие ребята», – подумал Клаудиюс, спускаясь по лестнице и слушая за спиной их шаги.

Десять минут, разделявшие бывший отель и ближайший к ним паб, они прошли молча. Но уже внутри, в уютном, неярко освещенном зале паба, украшенном развешанными по стенам клюшками для гольфа и спортивными кубками, стоявшими бесконечными рядами на полках, прибитых под самым потолком, венгры расслабились. Взяв три пинты «Гиннесса», строители клеток для кроликов уселись за угловой столик. Чокнулись громко пивом и сделали по основательному глотку. Говорили венгры по-английски хуже Клаудиюса, и это только добавило ему самоуверенности.

Впервые за все время совместной работы все трое смогли поговорить по душам, рассказать о себе и своих проблемах.

Тиберий раньше жил в Будапеште, точнее в Пеште, так как Буда находилась по другую сторону Дуная. Работал у китайцев в забегаловке.

– Ты представляешь, сколько они мне платили, если они себе почти ничего не платят?! – возбужденно спрашивал он, нависая над столом со стаканом «Гиннесса» в руке. – Двести евро в месяц! Это при том, что обычная зарплата у нас – четыреста! Тут хоть до восьмисот получается, плюс оплаченная кровать!

Ласло приехал из села. Пожаловался только на то, что по-венгерски кроме как с Тиберием не с кем говорить.

– Может, вы плохо искали? – спросил Клаудиюс. – Тут наверняка много других венгров.

Тиберий отрицательно мотнул головой.

– Венгры обычно за границу не уезжают, – сказал он. – Они остаются в стране и пьют. А потом вешаются от депрессии! У нас первое место в мире по самоубийствам!

– Нет, первое место у Литвы! – не согласился Клаудиюс. – У нас точно первое место! У нас об этом постоянно в газетах пишут.

Ласло и Тиберий посмотрели на Клаудиюса с недоверием.

– Каждая лягушка свое болото хвалит, – произнес после минутного молчания Тиберий.

– А почему в Венгрии столько самоубийств? – спросил Клаудиюс, допив пиво.

– Люди знают, что раньше, когда мы были империей, жилось лучше. А теперь кризис. Дома в Будапеште все серые, у города нет денег на ремонт, на краску. Да и вообще, нахрен нам эта Европа сдалась?! Можно было бы и так сюда гастарбайтерами ездить.

– Нет, то, что мы в Европе, – хорошо, – вступил в разговор Ласло. – В конце концов Европу надо кормить, а у нас кроме сельского хозяйства в стране ничего не осталось. А самоубийства, я думаю, еще из-за того, что нас никто из соседних народов не понимает. Все из-за языка! Никто из иностранцев венгерский не учит, а это значит, что нам приходится учить чужие языки, чтобы нас понимали. А языки нам не очень даются. Разве что немецкий…

– Да, английский у вас не того, – согласился Клаудиюс. – Еще по пиву?

Ребята согласились.

Рыжий бородатый бармен налил еще три пинты. Клаудиюс поставил их на стол, и разговор продолжился.

– Язык у нас не европейский, конечно, – вздохнул Ласло. – Если б его как-то упростить…

– А как будет по-венгерски «дурак»? – спросил Клаудиюс.