Можно подумать, что эта женщина до безумия любила наряды. Повар грустно усмехнулся, глядя на ее фотографии. Это было нечто вроде шутки. Шарлотта была таким же трудоголиком, как и Дэнни. И встретились они, когда Шарлотта предложила свою пробную версию адаптации романа «К востоку от Бангора».

Она все знала о предыдущих неудачах писателя с экранизацией его романа; знала неукоснительные правила, впоследствии установленные Дэнни: сначала он должен увидеть мало-мальски приемлемый черновик сценария, а потом уже говорить о продаже прав на экранизацию.

Шарлотта была на целую голову выше Дэнни (повару сейчас вспомнилось и это). Почти одного роста с Джо (да и по возрасту ближе к нему, чем к его отцу). И вот эта высокая, красивая молодая женщина согласилась «на свой страх и риск» написать черновой вариант сценария по роману «К востоку от Бангора». Никаких денег и никаких договоров: если Дэнни не понравится ее вариант, Шарлотта просто отправится искать счастья в другом месте.

— Вы уже должны мысленно видеть фильм по моему роману, — сказал ей Дэнни, когда они встретились впервые. (Он не пригласил Шарлоту к себе домой. Они встретились в «Бастринге», где в то время писатель обедал три-четыре раза в неделю.)

— Пока у меня нет идеи фильма, — призналась Шарлотта. — Я просто хочу сделать сценарий.

Она носила очки в темной оправе, что придавало ей вид усердной конторской дамы. Но в ее фигуре не было ничего от синего чулка. Шарлотта была не только высокой, но и имела красивое тело с соблазнительными формами. (Возможно, она и весила на несколько фунтов больше Дэниела.) Она была слишком крупной, чтобы носить розовое платье (так думалось Дэнни в вечер их первого знакомства). Помада на губах Шарлотты по тону соответствовала цвету платья. Однако дела Шарлотты в Голливуде шли достаточно успешно, а сама она была больше похожа на голливудскую сценаристку, чем на жительницу Торонто.

Дэнни по-настоящему понравился черновой вариант сценария «К востоку от Бангора». Понравился настолько, что он продал Шарлотте Тернер права на экранизацию своего романа за один канадский доллар, равнявшийся в то время семидесяти пяти американским центам. Они вместе работали над сценарием, и Дэнни убедился, что Шарлотта умеет много и упорно работать. В те дни кабинет Дэнни находился на первом этаже, где теперь у него был спортзал. Они попеременно работали то здесь, то в кабинете Шарлотты. Фильм появился только через пятнадцать лет, однако сценарий они сделали за четыре месяца. К тому времени Шарлотта Тернер и Дэнни Эйнджел уже жили вместе.

Если писательская комната на третьем этаже была посвящена памяти погибшего Джо, то спальня писателя хранила воспоминания о ныне здравствующей Шарлотте. Повар просто изумлялся, в какой идеальной чистоте держала Люпита многочисленные фотографии в рамках. Почти все снимки были времен совместной жизни Дэнни и Шарлотты; многие запечатлели короткие летние месяцы, проводимые ими на озере Гурон. Как и другие состоятельные торонтские семьи, родители Шарлотты владели небольшим островом в заливе Джорджиан-Бэй. Шарлотта слышала с детства, что ее дед выиграл этот остров в покер (от других людей Дэнни слышал, что для покупки острова ему пришлось продать машину). Отец Шарлотты был смертельно болен, а ее мать, врач по профессии, вскоре собиралась уйти на пенсию. Матери было не до острова, и права наследования переходили к Шарлотте. Остров находился невдалеке от поселка Пуант-о-Бариль. Дэниелу этот остров очень понравился. (Доминик побывал там всего один раз и впредь зарекся ездить.)

Единственными снимками Шарлотты, которые периодически появлялись на досках в комнате повара, были те, где ее засняли вместе с Джо (повар не допускал и мысли повесить их в спальне писателя). Доминика восхищало, как искренне, без оттенка ревности, отнеслась она к Джо. И парню Шарлотта понравилась сразу же. Он видел, насколько счастлив отец, найдя свою новую любовь.

Шарлотта не была лыжницей, однако с удовольствием ездила на уик-энды и рождественские праздники в Уинтер-парк. Повар готовил всем им фантастические обеды. Может, местные рестораны были не так уж и плохи, точнее, они вполне нравились Джо и его друзьям, однако они недотягивали до стандартов повара. Доминик радовался возможности по-настоящему угостить внука. По его мнению, Джо нечасто приезжал в Канаду. (Писатель Дэнни Эйнджел разделял мнение отца.)

Тусклый декабрьский день окончательно догорел. Дэнни лежал на мате у себя в спортзале и глядел на темноту с гроздьями городских огней. Занавесок на окнах не было. До превращения в спортивный зал эта комната служила ему рабочим кабинетом, а писал он лишь в светлое время дня (с возрастом он перестал работать по ночам). Сейчас его не волновало, если прохожие увидят, как он занимается на тренажерах и упражняется с поднятием тяжестей. Фактически комната лишь отчасти служила ему спортзалом. Здесь он встречался с журналистами и давал интервью, здесь его фотографировали. В свою писательскую комнату он никого из посторонних не пускал.

Шарлотта говорила, что после свадьбы она обязательно повесит здесь занавески или жалюзи. Но свадьба не состоялась (как и все остальное, о чем они мечтали), и занавесок на окнах по-прежнему не было. Странный, надо сказать, спортзал, где вдоль стен тянулись книжные полки. Даже перебравшись в бывшую комнату сына на третий этаж, Дэнни оставил внизу изрядное количество книг.

Когда Дэнни с отцом устраивали у себя дома званый обед, верхнюю одежду гости снимали в спортзале. Они вешали пальто, плащи и куртки на поручни тренажеров «бегущая дорожка» и «Стейрмастер»[129], на велотренажер либо бросали на скамью, где Дэнни поднимал тяжести. Обязательной принадлежностью этого странного спортзала были несколько пюпитров, пачка бумаги для пишущих машинок и масса всевозможных ручек. Иногда, крутя педали велотренажера, Дэнни что-то набрасывал на листке. Он ухитрялся писать, занимаясь на «бегущей дорожке». Из-за боли в коленях ему пришлось отказаться от настоящих пробежек. Тренажеры давали неплохую нагрузку, а главное — колени после них не болели.

Для своих пятидесяти восьми лет Дэнни находился в достаточно приличной физической форме. Он оставался худощавым, однако прибавил несколько фунтов с тех пор, как снова начал пить пиво и красное вино. Будь сейчас жива Джейн, индианка непременно сказала бы ему, что для людей его телосложения пара бутылок пива и два бокала вина в день — это чересчур много. («Джейн слишком сурово относилась к „огненной воде“», — говорил Кетчум, который и в восемьдесят три не признавал умеренности.)

Дэнни установил на «Стейрмастере» комфортный режим нагрузки. Он поднимался по искусственной лестнице и думал о Кетчуме. Трудно сказать, когда именно приедет старый сплавщик. Он их об