– И поделом мне, да? – вымученно улыбнулась Клода. Эшлин не ответила.

– Дом в Доннибруке мы продали, и я с детьми живу теперь в Грейстоунз. Очень далеко, но это все, на что хватило денег. Отныне я – мать-одиночка, поскольку Дилан решил, что с опекой не справится. Учиться на ошибках тяжко…

– Зачем ты все это затеяла? – резко перебила ее Эшлин.

От ее суровости Клода испуганно съежилась.

– Сама часто задаю себе этот вопрос.

– И? Какие выводы? Не повезло с мужем? Они все не без недостатков, уверяю тебя.

Клода нервно сглотнула.

– Наверно, дело не только в этом. Мне вообще не следовало выходить за Дилана. Может, и трудно в такое поверить, но, по-моему, он никогда мне по-настоящему не нравился. Просто за таких, как он, обычно выходят замуж: красивый, обаятельный, ответственный, с хорошей работой… – Она с тревогой посмотрела на Эшлин, чье мрачное лицо не обещало ничего хорошего. – Мне было двадцать лет, я ничего не понимала, да и эгоистка была та еще…

Клода изо всех сил жаждала сочувствия и понимания.

– А что же Маркус?

– Мне так не хватало развлечений и веселья!

– Ну, пошла бы прыгнула с парашютом.

– Или на плоту через пороги, – жалобно кивнула Клода, но Эшлин даже не улыбнулась.

– Меня мучили нереализованность и фрустрация, – сделала она еще одну попытку. – Временами я чувствовала, что меня как будто душат…

– Молодые мамы часто маются от скуки, – отрезала Эшлин. – Да и мало ли с кем такое случается. Но они не пускаются во все тяжкие. И не уводят парней у лучших подруг.

– Знаю, знаю, знаю! Я теперь сама все вижу, но тогда-то себе отчета не отдавала! Прости меня, я просто думала, будто могу позволить себе все, что хочу, если я так несчастна.

– Но почему с Маркусом? Почему с моим другом?

Покраснев, Клода опустила глаза и принялась разглядывать свою коленку. Говорить то, что она собралась сказать, было весьма рискованно.

– Наверно, сгодился бы любой.

– Но ты ведь положила глаз именно на моего парня! Потому что совсем не уважала меня, – беспощадно отмела Эшлин все попытки увильнуть от ответа.

– Наверное, все выглядит именно так, – покаянно признала Клода. – И ненавижу себя за это. Последние месяцы мучаюсь и чувствую себя дрянью. Скажи, что мне сделать, чтобы ты меня простила.

После долгой паузы Эшлин наконец сказала:

– Я тебя прощаю. Кто я такая, чтобы судить? Я и сама вряд ли жила правильно. Как ты верно подметила, я была жертвой.

– Прости, прости!

– Да не за что, ты была права.

– Значит, мы опять будем дружить? – просияла Клода.

Эшлин опять надолго задумалась. С Клодой они дружили с пяти лет. Были лучшими подругами. Они вместе провели детство, юность и взрослеть начали тоже вместе. Прошлое было у них общим, и никто не знал ее так, как Клода. Редко кому выпадает такая дружба. Но…

– Нет, – нарушила напряженное молчание Эшлин. – Прощать прощаю, но больше я тебе не верю. Отдать подруге одного парня – невезение, а двух – уже глупость.

– Но я ведь изменилась. Правда, правда!

– Это не имеет значения, – грустно возразила Эшлин.

– Но… – возразила Клода.

– Нет!

Клода поняла, что спорить бесполезно.

– Ладно, – прошептала она. – Я, пожалуй, пойду. Мне действительно очень жаль, я просто хотела, чтобы ты это знала… Пока.

И Клода медленно побрела к выходу. Все вышло не так, как она рассчитывала. Ничего хуже этих последних месяцев Клода не знала. Она была потрясена тем, как в одночасье изменилась ее жизнь. И не только из-за малоприятного статуса матери-одиночки; что-то изменилось внутри, и теперь она иначе понимала свое поведение.

Ощущение раскаяния было для Клоды внове, и она искренне надеялась, что, стоит ей объяснить, как жестоко теперь она судит себя, – и ее простят. И в тот же миг жизнь наладится. Но она недооценивала Эшлин и после встречи с нею усвоила еще один урок: если ты раскаиваешься, это вовсе не значит, что тебя готовы простить, а если и простят, это вовсе не значит, что тебе станет легче.

Несчастная и одинокая Клода мучительно думала: возможно ли когда-нибудь исправить все, что разрушено собственными руками? Светит ли ей в жизни хоть что-нибудь хорошее?

Когда Клода проходила мимо уличного кафе, несколько парней начали свистеть ей вслед и выкрикивать комплименты. Сначала Клода не обращала внимания, потом задорно тряхнула волосами и ослепительно улыбнулась через плечо, что вызвало новый шквал восторга. И у нее сразу поднялось настроение.

Эй, жизнь продолжается.

А Лиза, оставив Клоду и Эшлин в вестибюле редакции, пошла домой пешком. Заниматься этим она начала, чтобы как-то нейтрализовать вред от обедов, которыми регулярно кормила ее Кэти. Идя по улице, Лиза изо всех сил старалась не давать волю грусти. «Я замечательная. У меня замечательные мама и папа. У меня замечательная новая работа консультанта по издательским делам. У меня замечательные туфли», – твердила она себе без устали.

Когда Лиза свернула на свою улицу, издалека она заметила, что на ступеньках у ее дверей кто-то расположился, явно ожидая ее.

Так кто там сидит на крыльце? Франсина? Бек? Нет, не Франсина – там явно парень, а Бек намного меньше, и… Тут она поняла, что ее ждал Оливер.

– Ты что здесь делаешь? – изумленно выкрикнула она, в мгновение ока оказавшись у своего дома.

– Тебя повидать приехал, – просто ответил Оливер. Лиза подошла к двери, и Оливер встал, белозубо улыбаясь.

– Вот, солнце, приехал тебя по новой завоевывать.

– Господи, ну что ты несешь?!

Лиза открыла дверь, и Оливер следом за нею вошел в прихожую. Лиза растерялась – и почему-то разозлилась. Целый день изо всех сил сохраняла душевное равновесие, а появился он – и все старания пошли прахом.

– Потому что ты лучше всех, – просто сказал он. И ослепительно улыбнулся.

Лиза бросила ключи на кухонный стол.

– Что-то ты поздновато спохватился. Мы же только что развелись. Или ты забыл?

– Знаешь, – раздумчиво заметил Оливер, – мне из-за этого так хреново! И вообще, если что, можно опять пожениться, – хохотнул он.

Лиза ответила ему изумленным взглядом. С ума он сошел?!

– Нет, я серьезно, – не отступал Оливер.

Лиза попыталась изобразить возмущение, но это ей не удалось. С мыслями у нее творилось что-то странное. Идея снова выйти за Оливера была безумна, но соблазнительна. Ах, как соблазнительна! Но через секунду Лиза опомнилась.