Приехала!

Клуб поклонников Джека Дивайна был в полном сборе. Робби, Медовое Чудище и миссис Морли сбились в кучку, стремясь перещеголять друг друга в изъявлениях восхищения.

Джек только что прошел к себе.

Этим утром Джек пришел настоящим франтом – в отглаженном темном костюме, в белоснежной рубашке. Даже его вечно торчащие волосы не портили впечатления.

И выбрит он сегодня был безукоризненно. Правда, когда подошел к столу миссис Морли забрать телефонограммы, рубашка распахнулась на груди: там не хватало одной пуговицы.

Это еще больше вдохновило его поклонников.

– Мятущийся герой, которому под силу спасти весь мир, но не хватает доброй, заботливой подруги, – многозначительно заявила Шона.

– Да, ему давно пора избавиться от этого богемного вида, – подхватила волнующую тему Трикс.

– Точно, точно, – поддакнула миссис Морли, понятия не имевшая о богеме.

– Такого оседлать – раз глянуть, – предположил Робби. – А, Эшлин?

Все засуетились, беззвучно зашевелили губами. «Не спрашивай ее!»

Но поздно! Послушная Эшлин уже представила себе, как, оседлав Джека Дивайна, скачет на нем по редакции, и чувства, промелькнувшие на ее лице, ее коллег отнюдь не успокоили.

– Бедняжка пережила такую трагедию, – зашипела миссис Морли, – для нее сейчас мужчины не существуют.

Эшлин вопрос Робби вывел из равновесия, и она непрерывно думала о Джеке Дивайне. Сердце у нее разбухало, как воздушный шарик, стоило вспомнить о его вечной настороженности и доброте, вечно мятых костюмах и остром уме, жестких манерах и мягком сердце, высоком положении и оторванной пуговице.

Он мыл ей голову, хотя у самого не было времени. Он обошелся с Бу, бездомным отщепенцем, как с равным себе. Отказался уволить Шону, когда она в «Гэльских узорах» по ошибке вписала в расчет рядов на одеяльце для крестин лишний нолик, и несчастные рукодельницы по всей Ирландии вывязывали одеяла семнадцати футов длиной вместо трех.

«Робби прав, – решила Эшлин. – Я оседлаю Джека Дивайна!»

– Эшлин! – вторглась в ее раздумья Лиза. – Пятый раз говорю: это вступление слишком длинное! Что с тобой такое? Ты что, таблеток наглоталась?

– Нет, прости, Лиза! Я просто задумалась.

Лиза вздохнула. Надо быть добрее. Эшлин никогда такой не была, разве что в первые несколько недель после разрыва с Маркусом. Может, до нее дошли еще какие-нибудь новости.

– Что-нибудь с Маркусом и твоей подругой? Эшлин с трудом переключилась с Джека Дивайна на другую тему.

– В общем, да. Маркус ее бросил, у него теперь другая.

– И ничего удивительного, – презрительно уронила Лиза. – Для таких типов…

– Каких типов? – уточнила Эшлин.

– Ну, таких – не то чтобы уж совсем мерзавцев, а ненадежных. Которым необходимо, чтобы их любили, но только хорошенькие, молоденькие и свеженькие. Бабы на него вешаются, потому что он стал известным, а он как малый ребенок в конфетной лавке – хватает все сладости подряд и никак не наестся.

Но эти мудрые слова не вернули Эшлин в реальность. Скорее они возымели противоположное действие. Эшлин как будто еще глубже ушла в себя. Но вдруг ее лицо прояснилось.

– Правда, откровения похожи на автобусы? – спросила она. – То полдня ни одного, то вдруг приходит сразу несколько.

Лиза внимательно посмотрела на Эшлин и сочла за лучшее ретироваться.

Эшлин между тем суетилась до самого конца рабочего дня, когда должна была встретиться с Джой. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими захватывающими прозрениями. Ну хотя бы одним из них. Другие подождут, покуда она сама в них не разберется.

Как только Джой появилась в баре на Моррисон-стрит, Эшлин обрушилась на нее.

– Даже если б Маркус не познакомился с Клодой, он все равно рано или поздно пошел бы налево, потому что абсолютно ненадежен, и я сама должна была увидеть знаки…

– Да? А они были? – спросила Джой.

– Я знала, что записку «Позвони муа!» он дал еще одной девушке. Скажи, что это за мужик, который раздает номер своего телефона направо и налево? Если он в тебе заинтересован, он попросит телефон у тебя, верно ведь? Ничего себе манера: давать свой номер кому попало и смотреть, кто клюнет.

– А еще?

– Да, так вот: я же ему два раза давала телефон, и в первый раз он не позвонил. Теперь ясно, что играл в какие-то свои игры. Проверял, достаточно ли он понравился. Я его не интересовала; его интересовало, что я о нем думаю. И только после того как увидел меня на его выступлении, соизволил позвонить. И еще, когда я в первый же вечер не легла с ним в постель. Как он надулся! И все эти: «А я лучше всех? А кто из них смешнее всех?» И еще, Джой, знаешь что? Я ведь и сама не без греха. Встречаться с ним я стала отчасти потому, что он известный человек. Так что, если это ударило по мне же, кого винить, кроме себя?

– Тебя послушать, так получается кошмар какой-то, – возразила Джой. – Вместе вам было очень даже неплохо. Я знаю, он тебе нравился, да и ты ему, это было видно.

– Да, я ему нравилась, – согласилась Эшлин. – Нравилась, но сам себе он нравился еще больше. Да и мне он нравился не за то, за что следовало. Клода сказала, я вечная жертва, – обреченно добавила она.

– Вот тварь!

– Нет, она права. Или была права, – поправилась Эшлин. – Теперь я уже не та.

– Но даже если это все из-за ненадежности Маркуса, не станешь же ты мириться с Клодой? – забеспокоилась Джой. – Ты ведь ее по-прежнему ненавидишь, правда?

Что-то коротко и больно кольнуло Эшлин в сердце – и медленно растаяло. Эшлин перевела дыхание и пожала плечами:

– Конечно, ненавижу!

В Валентинов день из почтового ящика на пол в Лизиной прихожей спланировал большой, внушительный конверт. Открытка? От кого? С забившимся от волнения сердцем она вскрыла конверт и замерла…

То было уведомление о предварительном решении суда.

Она хотела засмеяться, но почему-то ничего не получилось. Скорость, с которой были посланы бумаги из суда, застала ее врасплох. Вся процедура заняла чуть больше двух месяцев, а Лиза в глубине души была уверена, что выйдет никак не меньше трех.

С панической ясностью она понимала, что они с Оливером уже вышли на финишную прямую. Дорога открыта, и прямо по курсу виден неуклонно приближающийся конец их совместной жизни.

Еще шесть коротких недель – и выйдет окончательное решение о разводе.

Тогда-то ей и полегчает. С глаз долой – из сердца вон.

Вечером она встретилась с Диланом. Уже месяца два он регулярно ее куда-нибудь приглашал – всякий раз, как заходил в редакцию якобы повидаться с Эшлин, – и Лиза решила, что это ее несколько развеселит. Особенно если учесть, что Оливер совсем не давал о себе знать.