Слова хана произвели большое впечатление на всех. Теперь уже никто не решался подать голос за почетное отступление. Все притихли.

Кара-Мустафа сухими длинными пальцами, на которых кровавыми отсветами вспыхивали рубины в перстнях, ударил по сверкающему эфесу сабли:

– Я внимательно выслушал всех. Большинство из вас заботится не о величии Османской державы, не о славе Аллаха и ислама, а о своем спокойствии, о спасении собственных голов, что недостойно воинов падишаха! Ваш боевой дух ослабел. Но он воспрянет в бою, в победах! Поэтому властью, данной мне падишахом, приказываю немедленно начать подготовку к генеральному штурму Чигирина! Этот город я сотру с лица земли, а над Чигиринским замком собственноручно подниму знамя ислама!..

Паши понимали состояние визиря. Два года подряд все турецкое войско не могло захватить Чигирин, не говоря уже об окончательной победе. Престиж Османской державы среди других государств Востока и Запада катастрофически падал. Султан неистовствовал. И Кара-Мустафа, хорошо помня о горькой доле Ибрагим-паши, жаждал лишь победы. Победы любой ценой! Только падение Чигирина могло спасти его положение в войске и при дворе, а возможно, и голову. Что будет потом, удастся ли Порте удержать захваченные земли Украины или нет, это его совсем не интересовало и не волновало. Речь шла о более важном для него – о собственной жизни и собственном благополучии. А в этом – паши знали – у визиря колебаний никогда не было. Больше того, он знал, что падение Чигирина, вопреки надеждам султана, вовсе не принесет желаемой победы, но спасет честь войска и его собственную честь. Поэтому и стоял на своем с такой твердостью.

– Я хотел бы знать, высокочтимый хан Мюрад-Гирей, – произнес после паузы визирь, – привезли ли твои нукеры[165] из Бахчисарая сына Ромодан-паши?

– Привезли, великий визирь.

– Пусть приведут его ко мне!.. А сейчас все идите и готовьтесь к новому наступлению, да поможет вам Аллах!

Паши, молча кланяясь, стали выходить из шатра.

Объехав стороною Павлыш, захваченный татарами, отряд запорожцев с пленным капудан-пашой повернул на северо-запад. У Арсена под жупаном похрустывал свежий бумажный свиток – письмо Сирко гетману Самойловичу.

Запорожцы ехали быстро и надеялись быть под Чигирином на следующее утро. Между двух коней, в брезентовой попоне, обложенный подушками, лежал Спыхальский. Арсен вез его в Дубовую Балку. Там, как он надеялся, Якуб сможет поставить казака на ноги.

Всюду виднелись следы турецко-татарского нашествия. Опустошенные сожженные села. Вытоптанные нивы. Скелеты коров и лошадей у дороги, а кое-где – человеческие. Одичавшие собаки выли по-волчьи, скрываясь при приближении всадников в сухом бурьяне.

Арсен выслал вперед дозорных: по степи рыскали вражеские разъезды.

Под вечер один из дозорных, ехавший слева, вдруг развернул коня и галопом помчался к отряду.

– Турки! – еще издали крикнул он. – Скачут сюда!

Арсен понял, что их заметили. Теперь надежда только на быстрых казацких коней. Но они без отдыха преодолели расстояние от Чертомлыка почти до Тясмина! Не близкий свет! И все же…

– Вперед! – крикнул встревоженно.

Загудела под копытами земля. Зашелестел, зашумел сухой типчак. Казаки повернули к далекому лесу, видневшемуся на горизонте.

А турки гнали наперерез. Их было с полсотни. Арсен узнал темный наряд спахиев. Все, как один, на черных конях, они выглядели красочно и грозно. Казалось – летят черные призраки.

Запорожцы выхватили сабли – плашмя ударили коней по крупам. Бедные животные прижали уши, вытянули шеи и еще быстрее рванулись вперед. Но расстояние между ними и преследователями все уменьшалось. Турецкие рысаки упорно догоняли убегавших.

– Батько Корней, гоните к лесу! Спасайте пана Мартына! Везите прямо в Дубовую Балку… А пашу – гетману! – крикнул на ходу Арсен. – А я с хлопцами задержу врага!

– Погибнешь, Арсен!

– Судьбу на коне не объедешь… Гоните!.. Кто со мной – оставайся!

Большая часть отряда замедлила бег.

– Разворачивайся лавой! Бейте, братья, супостатов! Вперед!

Запорожцы ринулись навстречу спахиям, вихрем летевшим на них. Через минуту на равнине оба отряда сшиблись друг с другом. Вздыбились кони, протяжно и тревожно заржали. Засверкали сабли. Упали первые убитые и раненые.

Арсен подбадривал товарищей:

– Хлопцы, не посрамим казацкого оружия! Бьемся до последнего!..

Спахиев было больше. На каждого казака налетало сразу двое, а то и трое. Гремели выстрелы из пистолетов. Свистели сабли. Брызгала кровь, хрустели перерубленные кости. Взаимная ненависть была так велика, что даже раненые, упавшие с коней, набрасывались на противников, выбитых из седла, и вместе умирали под копытами коней.

Арсен сражался с яростью и самозабвением обреченного: отбивал удары, обрушивавшиеся на него, сам наносил ответные удары, защищал товарищей. Его сильный конь, послушный малейшему движению всадника, нес своего хозяина в самое опасное место и там, осатанев, налетал грудью на врагов и рвал их зубами. А тем временем сабля Арсена продолжала сверкать над головами врагов. Сколько спахиев отведали уже ее острого жала!

– Шайтан! Шайтан! – вопили они, стараясь издали или сзади нанести казаку смертельный удар. Однако Арсен счастливо избегал его. И неизвестно, что его спасало: удача или опытность и смелость.

Но силы были неравны, и запорожцы один за другим падали с коней. Вот их уже пятеро. Бежать нельзя, да и некуда. Со всех сторон они окружены врагами. Больше того – из степи к спахиям прибыло подкрепление: примчался еще один отряд, и свежие воины с ходу вступили в бой. Упали еще трое казаков. Арсен остался вдвоем с Пивнем. Но к ним нельзя было подступиться. Оба сильные, неутомимые и отважные, они своими саблями будто описали вокруг себя невидимую границу, переступить которую не решался ни один из спахиев.

Несколько вновь прибывших воинов сунулись было к ним, но, не выдержав могучих ударов казацких сабель, кинулись врассыпную.

Их остановил голос аги, сидевшего на красивом сером жеребце.

– Куда, трусливые шакалы? Рубите гяуров!

Арсен даже на стременах приподнялся – узнал голос Гамида. Так вот чей отряд прибыл на помощь спахиям! Размахивая саблей, ага возвращал беглецов и поощрял других воинов попытать счастья в бою с двумя казаками.

– Эй, Гамид-ага, презренный пес! Выходи со мною на поединок! Один на один! Не прячься за спинами воинов! – крикнул Арсен.

Гамид тоже узнал казака. Обрюзгшее лицо его налилось кровью, карие глаза с желтоватыми белками едва не вылезли из орбит.

– Звенигора! Неверная свинья! – Ага задохнулся от злобы и радости, охвативших его. – Сдавайся!