Горячей была их встреча. Объятия и поцелуи. А потом, как приказ, короткое Османское:

– Покажи!

Адил развязал платок, закрывавший нижнюю часть лица. О чудо! Не узнать, не узнать Адила. Волшебник тот еврей, а не лекарь. Больше не тянет веко рубец. Да от него почти не осталось и следа. Легкий, едва заметный шрам, прикрытый бородкой. Но главное: он заговорил! Это было второе чудо, которое всех поразило. Правда, некоторые слова давались с трудом, но, как сказал еврей:

– Со временем и это исчезнет.

Но встреча на этом не кончилась.

Когда Адил миновал холм, перед ним вдруг раскрылась удивительная картина. Его как великого полководца встречают… войска. По одну сторону – янычары, по другую – акынжи. Все отлично вооружены и одеты. На всех сияющая красками чалма, рубахи из шелка, черные, невыгоревшие шаровары.

Три дня был праздник в Османии по случаю возвращения Адила. А на четвертый к князю зашел Осман.

– Нагулялся?

– Да уж, пора и за дело, как говорят у нас на Руси!

– Хорошо говорят! С этим и пришел. Предлагаю тебе быть моим главным военным визирем.

Посуровело лицо князя. Серьезное, подкупающее предложение. Не думал он там, в далекой Иудее, что дело может так обернуться. Думал он там совсем о другом. Дал себе слово, что если у еврея получится, то ему одна дорога: на Русь. Домой! А тут на тебе! Видать, широко шагает бей, если своих визирей заводит. Заманчиво! Но… «Когда все эти боли терпел, все делал только ради того, чтобы вернуться на Родину. Неужели променять свою мечту… Но как поступить правильно? Осман подумает, что я неблагодарный человек. Господи, помоги!»

– Я знаю, о чем ты думаешь, – нарушил его размышления Осман.

– О чем? – удивленно спросил он.

– На Русь тебя потянуло, к своим.

– Чужих здесь нет, Осман. Какой ты чужой?

Глаза Османа повеселели. Он прошелся по шатру. На низком столике с витыми ножками-лапами лежали фрукты, шербет, орехи. Осман взял горсть орехов и стал по одному кидать себе в рот.

– Я тебя не буду торопить. Подумай. Я бы хотел, чтобы ты остался. Но понимаю и тебя. Поэтому, какое бы ты ни принял решение, я выполню его. И никакой обиды у меня не будет. Если мы с Сандом были братья, то ты для меня навсегда останешься дядей. Я пойду, – сказал и вышел, оставив Василия с тяжелой думой.

– Но все же моя совесть велит быть на той земле, помочь ей подняться с колен. Конечно, тяжело расставаться с Османом, молодым Сандом. Как-никак он мой родственник. А что ждет меня там? Где Михаил? Как посмотрит Даниил? А может, их уже нет в живых? Кто и что меня встретит?

Долгие размышления все равно приводили к первоначальной думке. Осман не торопил. Отношения не осложнял. Но всему есть предел. Он встретился с Арзу, они долго беседовали. И он ей первой признался, что решил ехать на Родину. В глазах Арзу показались слезы. Ей жаль было расставаться с тем, кто это все время был рядом с ней, был ее опорой и другом, деля горе и радости. Но и ее сердце поняло зов в груди Адила.

– Если не поедешь, будешь мучиться. Мне жаль, очень жаль расставаться с тобой, но я хочу, чтобы небо отблагодарило тебя за все твои мучения. Сделай так, чтобы не болело твое сердце и ты себя не смог никогда упрекнуть.

Он посмотрел на нее, поцеловал на прощание по русскому обычаю и пошел к Осману.

Тот выслушал его. Уговаривать не стал, только сказал:

– Мне жаль, что ты принял такое решение. Но я его одобряю, потому что так поступают только те, для кого Родина дороже всего на свете. Я дам тебе много денег.

Василий решительно запротестовал:

– Возьму только на дорогу.

– Тогда я тебя не отпущу! – ответил Осман. – Тебе же там надо будет заново возводить свои каменные или деревянные шатры. Я видел это в Константинополе, куда я ездил с братом.

– Не обижайся, Осман, – Василий положил руку на его плечо, – ты и так столько для меня сделал, что мне век с тобой не рассчитаться. Тебе самому деньги нужны. Сколько нищих ты поддерживаешь! А сколько еще к тебе придет! Я рад твоим успехам. Ты создаешь хорошую Османию.

– Что? – удивленно спросил Осман, – Османию? Впервые слышу.

– Так говорит твой народ.

Провожать Василия Осман решил сам. Они выбрали Никомедию, порт, где много бывает русских купцов. Приезд их был не очень удачным, так как почти не было русских ладей. На рынке, куда они заехали, Василий услышал русскую речь. Он так обрадовался, что, забыв все на свете, бросился к этому человеку, который оказался купцом. Местный глава не выпускал его, требуя с него огромный налог.

Василий рассказал об этом Осману. Тот приказал привести к нему этого чинушу. Узнав, кто перед ним, он упал на колени, моля о пощаде. Решение бея было таким:

– Выплатишь ему, – он показал на купца, – один юк, дашь продовольствия и воды. Это тебе в наказание. А ты, – он повернулся к купцу, – отвезешь его и его слуг до… – он посмотрел на Василия.

– До Киева, – подсказал он.

– До Киева. Если обманешь, дорога сюда будет закрыта! Понял?

– Понял, господин султан! – купец от радости повалился ему в ноги.

– А куда ты дальше будешь держать путь? – подымаясь и глядя на Василия, спросил купец.

– Дальше мой путь до Козельска.

– Господин султан! – купец вновь смотрит на Османа, – я клянусь, что довезу его до Козельска.

Пришло время прощанья.

– Возьми двести человек для охраны, – сказал Осман.

Василий рассмеялся:

– Ты посмотри на эти ладьи. Там бы нам разместиться.

– Тогда вот, – он протянул тяжелый мешочек, – здесь всего два юка.

Василий спорить не стал. Ему непреодолимо захотелось домой.

Они обнялись, троекратно расцеловались.

– Когда вступишь на свою героическую землю, поклонись ей от меня и моего народа. Я хочу, чтобы наши народы всегда жили в мире, – сказал Осман и добавил, – и, как у вас говорится, с Богом!

И вот ладьи выгребают на большую воду, ставят паруса. Осман стоял на берегу до тех пор, пока ладьи не скрылись из глаз.

Купец Османа не обманул. Небо способствовало путешествию. Они спокойно пересекли Черное море. Татары, прогнав половцев, обезопасили дорогу до Киева. А потом повез Василия в Козельск. И вот Василий стал узнавать родные места. Остановил коня.

– Ну, Иван, – он повернулся к купцу, – давай прощаться. Спасибо тебе за все! Бог даст, увидимся!

– Я же обещал до города, – заартачился купец.

– Ты свое обещание выполнил. А дальше позволь мне самому, – отрезал козелец.

– Как знаешь, Василий, – он посмотрел на своих людей.

Те поддержали Василия.