Что касается истории, то Молдавия, находясь в составе Румынии, никогда от этого не выигрывала. Ее население попадало в положение угнетенной части народа. Национальная культура, промышленность и сельское хозяйство находились в застое. И напротив, расцвет Молдавии обеспечивался тогда, когда она входила в состав России. Такова историческая правда и действительность сегодняшнего дня, от которых никуда не уйдешь.

Я далек от мысли бросить тень на Румынию и румынский народ. Дело в реальности, с которой нельзя не считаться. Думаю, что эйфория прошла, значительная часть молдавского народа убедилась, где и с кем ему лучше. Поэтому, мне кажется, трагической ошибки пока удалось избежать.

Не раз обсуждалась и ситуация в Москве. Были задумки ввести в столице президентское правление.

Горбачев вообще в разговорах постоянно подчеркивал, что пойдет на все, чтобы не допустить развала страны, выхода республик из Союза. Он неоднократно просил подумать над тем, как бороться с националистическими силами и настроениями в республиках. Собственно говоря, ничего нового члены ГКЧП и не придумали — все решения, действия и воззвания шли именно в русле тех проработок, которые по заданию самого же Горбачева готовились в 1990–1991 годах.

А тем временем обстановка все больше накалялась. Тревогу вызывали крайние экстремистские силы, открыто призывавшие идти на Кремль и на Лубянку. Все больше раздавалось и прямых угроз в адрес высшего руководства, в том числе и самого президента.

Ясно, что пустить развитие событий на самотек было нельзя. Надежды на мирное урегулирование не оставалось — с каждым днем становилось все хуже и хуже, а действовавшие в разрушительном направлении экстремистские силы, в среде которых было и немало народных депутатов различных уровней, продолжали активно подливать масла в огонь.

Еще более настораживающая информация поступала в Комитет госбезопасности по оперативным каналам. В ходе проведения контроля, в частности слухового, по конкретным оперативным разработкам в поле зрения попадали лица из различных политических партий, организаций и движений, намерения и действия которых были явно направлены на разрушение общественного строя, ослабление государственности, правопорядка, на развал Союза. Их действия были настолько серьезны и опасны, что проходить мимо них органы госбезопасности были не вправе.

Начиная с конца 1988 — начала 1989 года масштабы антисоветской деятельности приняли достаточно широкий и угрожающий характер. Одна из причин — полная безнаказанность, вседозволенность, бездействие законов. Но был очевиден и другой вывод — экстремистские действия кем-то подогревались, подпитывались, поощрялись сверху, что, конечно, затрудняло борьбу с ними.

Просматривалось явное и неявное взаимопонимание и взаимодействие экстремистских сил с членами тогдашнего руководства А. Яковлевым, Э. Шеварднадзе. По крайней мере, бездействовали член политбюро, секретарь ЦК КПСС В. Медведев, заместитель генерального секретаря ЦК КПСС В. Ивашко и некоторые другие лица рангом пониже. У этих людей, в свою очередь, был «надежный» тыл в лице Горбачева.

Уже в те годы между словами и делами Горбачева очевидна была нестыковка. Слов о намерении защитить партию и государство, не допустить развала Союза и тому подобных в речах Горбачева было в избытке. Это, конечно, сбивало с толку, тем более что даже в частных разговорах Горбачев, казалось, стоял на принципиальных позициях государственника, возмущался по поводу экстремистских высказываний и действий, грозился принять меры, но на следующий день все спускал на тормозах, убаюкивал окружающих словами, что «экстремисты ничего не сделают», все образуется, пошумят и перестанут.

А тем временем США продолжали наращивать усилия по проникновению в Советский Союз и оказанию на его политику выгодного для себя влияния. В начале мая 1990 года Советом национальной безопасности США был утвержден специальный план мероприятий по СССР, в котором, в частности, уделялось особое внимание поддержке оппозиционных сил в нашей стране. И это несмотря на то, что к тому времени Варшавского договора и Совета экономической взаимопомощи уже не стало. СССР, подчеркивалось в плане, по-прежнему оставался «самой серьезной угрозой национальной безопасности США». Особые надежды американцы возлагали на советскую «политику гласности и открытости».

Невольно возвращаешься к тем временам, и в памяти всплывают имена тех, кто проводил линию на разрушение Союза, а сейчас многие из них у власти, занимают официальные посты, действуют открыто и во многом уже реализовали свои планы.

Можно назвать немало других общественных и государственных лиц, которые совершали поездки в капиталистические страны и пользовались там услугами, оплачиваемыми принимающей стороной. Многие из наших представителей получали приличные гонорары за выступления в средствах массовой информации, в различных аудиториях, бесплатно находились на отдыхе или проходили курс лечения. Нередко поездки совершались с женами и детьми.

Хотелось бы обратить внимание на строгий порядок регламентации деятельности парламентариев и государственных служащих, к примеру в США. В 1978 году там был принят даже специальный закон об этике госслужащих. Они обязывались представлять отчеты о своих доходах и расходах. В начале 1991 года конгрессменам было запрещено получать гонорары за выступления в средствах массовой информации, лекции и т. д. Установлен строгий порядок в обращении с подарками. Конгрессмен вправе оставить себе памятные подарки на сумму не более 300 долларов в год, куда входит также оплата развлечений и отдыха. Еще более строгий подход установлен к соблюдению режима секретности и использованию информации, составляющей государственную тайну.

Народные депутаты Союза, России и даже некоторых местных Советов стали объектами работы, прежде всего определенных кругов США и их специальных служб. Причем среди «демократов» в ходу было утверждение, что А. Яковлев для экономических и правительственных кругов США является «личным гарантом политики Горбачева». А что касается стратегической цели, то единомышленник А. Яковлева, один из руководителей региональной депутатской группы, Ю. Афанасьев, еще в 1990 году определил ее как повторение во многом «плана Бальцеровича» в Польше. Ю. Афанасьев не скрывал, что на самом деле этот план был разработан в Международном валютном фонде. Он же отмечал, что подобный план перехода к рыночным отношениям МВФ обычно проводит в слаборазвитых странах с целью локального укрепления замкнутой валюты и окончательной денационализации экономики. Тогда же родилась идея, а точнее, она была запущена к нам организацией «Бнай-Брит», объявить русское национальное движение фашистским как по задачам, так и по идеологии.

Удары по союзному центру наносились с нескольких направлений. Еще в 1989 году в экспертных группах Совета национальной безопасности США стали обсуждать идею о создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра. Эта идея отозвалась двумя годами позже.

В феврале 1991 года о ней активно заговорили в окружении Ельцина. К этому времени относится начало практической разработки варианта такого «центра» в лице Ельцина и Верховного Совета РСФСР. При анализе политико-экономического содержания параллельного центра использовали суждения Г. Попова, незадолго до этого побывавшего в США. Там Попов имел контакты с государственным секретарем Бейкером, с его экспертной группой, был принят специалистами из ЦРУ и аналитиками из Госдепартамента. Главным компонентом этого замысла являлось создание на территории Советского Союза разорванных, разделенных между собой рынков с равной ориентацией на российский и международный рынки. По задумкам авторов плана это означало бы необратимый развал «советской империи». Так впоследствии оно и получилось.