отпуская ее.

– Нужно ею воспользоваться, – сказала Валка.

Отступив совсем чуть-чуть, чтобы лучше видеть ее, я заметил, что она гладит медальон, глядя на свое отражение в серебре, но не видя его. Валка видела нечто иное, чего не видел я.

Но я сразу понял что, и у меня перехватило дыхание.

– Ты серьезно?

– Думаю, да, – кивнула она.

Я едва не засмеялся, но не хватило воздуха.

На Тавросе не существовало института брака. Пожениться означало предпочесть одного человека – одного партнера – остальным, а в их странной, неестественной для меня культуре такое предпочтение считалось дискриминационным. Детей покупали у клана, у государства, за деньги и репутацию – и покупателем всегда был один человек, не пара. Каждому члену клана позволялось воспитать одного, максимум – двух детей, без посторонней помощи. Валку воспитывал отец. Мать она даже не знала. Зачастую донорские клетки также предоставлялись кланом, и лишь немногие специально просили, чтобы донором стал кто-то из друзей или любовников.

В моей филактерии хранился образец крови Валки, а Валка носила капсулу с моей кровью. Таков был компромисс, на который она согласилась пойти. Она до сих пор слишком придерживалась тавросианских принципов, чтобы согласиться на брак по имперской традиции, но достаточно отошла от них, чтобы нарушить закон своего народа. Членам кланов Демархии запрещалось обмениваться филактериями, запрещалось иметь братьев и сестер, а также двух родителей. Такие узы в понятии тавросианцев считались непозволительной привилегией.

Но Валка нарушила правила ради меня.

– Я хочу ребенка, – сказала она. – Наверное. Нашего ребенка.

Я потерял дар речи. Всю жизнь она этому противилась. Быть может, тавросианское воспитание не позволяло ей даже думать об этом. Я толком не знал и по прошествии времени решил больше не спрашивать. Меня устраивало, что мы вместе, несмотря на то что она не стала леди Марло, а оставалась лишь «спутницей Марло». Этого было достаточно.

Но, судя по всему, за столетия ее воля ослабла, и в глубине души появилось желание, о котором она ранее не подозревала.

– Я… – с трудом ворочал я языком, во рту пересохло. – Ты уверена? Я ведь палатин.

Ребенок, рожденный без одобрения Империи, без печати императора и присмотра Высокой коллегии, обречен быть интусом, обречен иметь отклонения, как Лориан. Как Гиллиам Вас.

Но мне было все равно.

Валка снова ударила меня в грудь, не выпуская филактерию.

– Anaryan, мы тут твоего чертова императора спасаем. Не хочу ничего слышать про палатинов, высокие коллегии и прочую чепуху. Он перед тобой в долгу! Он обязан нам и прекрасно это понимает! Как только выберемся отсюда, попроси его дать нам то, чего мы хотим.

Я все-таки рассмеялся и поцеловал ее.

– Договорились! – воскликнул я со слезами на глазах. – Ты правда уверена?

Она укусила меня за губу, обвила рукой шею и обняла так, как будто, кроме нас, во Вселенной никого не было.

– Сомневаешься во мне?

– Нет, – просто ответил я. – Нет.

Я целовал ее в сумраке бункера, пока снаружи грохотало, а земля содрогалась от огненных взрывов. Все это перестало иметь значение. Зачем это все, когда у меня была она, а у нее – я? Этого было вполне достаточно.

Большего нельзя было и желать.

Глава 37

Надвигающийся прилив

Грохот и тряска от пуска ракетных двигателей дошли до нас даже сквозь толстые бетонные стены и тысячи футов земли и горной породы. Инструменты посыпались со столов с голографическими мониторами и пристенных панелей. Мы с Валкой держались за руки и смотрели по центральному голографу, как зажигаются красным символические изображения пусковых шахт.

– Открываем двери для группы «Альфа», – объявил императору диспетчер, офицер-марсианин со шрамом на лице, облаченный в полные алые доспехи.

Кесарь наблюдал за пуском в компании приближенных и ответил лишь коротким кивком.

– Сэр, заклинило ворота А-семнадцать и девятнадцать! – воскликнул один из сидевших по периметру техников. – Створки желобов не открываются.

– Отменить пуск! – быстро скомандовал диспетчер, расхаживающий от консоли к консоли, как морской капитан по палубе судна. Я бы не удивился, если бы он выхватил саблю и принялся ею размахивать. – Доложите о причинах неисправности.

– Непонятно, сэр, – помотал головой техник. – Электропитание в порядке. Возможно, в желобах посторонние предметы.

– Сэр! – выкрикнул другой техник. – Фиксирую похожие ошибки в А-сорок один и сорок шесть!

– Наверное, завалило, – сказал императору лорд Гарен Булсара. – Ваше величество, по городу сотни пусковых шахт. Немудрено, что некоторые оказались повреждены. Бомбардировки…

Император так стиснул зубы, что они едва не треснули.

– Райнхарт! Отправьте команды в шахты, чтобы определить источник проблем и очистить желоба!

Директор разведки кивнул и вышел.

Я понимал ярость императора. Каждый вылетевший корабль равнялся пятистам спасенным жизням, а каждая неисправная шахта означала потерю пятисот человек. Даже больше, ведь к некоторым шахтам по рельсам можно было подогнать и второй, и третий транспорт.

– Приготовиться к пуску! – скомандовал диспетчер.

– Начинаю обратный отсчет, – раздался уже знакомый усталый женский голос, ранее вызывавший пилотов к кораблям. – Двенадцать, одиннадцать, десять…

Лориан перехватил мой взгляд сквозь трехмерную карту Ресонно и хранилища колонистов. Он сидел в высоком кресле, подтянув колено к подбородку. Поджав губы, он кивнул.

– …три, два, один. Старт.

На приборной панели красный сигнал сменился синим. Повернувшись к мониторам, я под сотней разных углов увидел, как транспортные корабли включили двигатели и помчались вверх по рельсам к открытому небу.

– Группа «Альфа» стартовала! – объявила женщина, и я наконец заметил ее – пожилую даму в серо-золотой форме дома Валавар, одной рукой придерживающую наушник. – Повторяю, группа «Альфа» стартовала!

Сдержанный радостный гул прокатился по штабу, удивительно тихий и осторожный. Лориан тоже заметил это и отнял руку от рта.

– Все, кто сейчас в этой комнате, не будут спасены. Они это прекрасно понимают, – сказал он, откинул волосы с лица и пригладил их.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – согласился я.

Лориан резко помотал головой и покосился на императора, наблюдающего за стартом группы «Альфа».

– Большинство не спасутся. Мы сможем увезти только его величество и еще горстку человек. Остальным придется остаться, и они это знают.

Я проследил за взглядом водянистых глаз Лориана. Император отвернулся от карты и смотрел за полетом транспортников. Я понял, что имеет в виду мой коммандер. Все, кто не входил в ближайшее окружение и личную стражу императора, должны были понимать, что их оставят здесь. «Ашкелон» мог взять на борт не больше ста человек, и никакая кавалерия, никакие колесницы не явятся, чтобы забрать остальных. Кому-то, возможно, достанется место на последних шаттлах, но мужчины и женщины, находившиеся в этой комнате и