— Я не знала, что прекрасными могут быть даже грустныепесни… Мне играли только веселые! Играй еще… Я хочу ощутить себя одинокой ипечальной.

Он переходил от одной песни к другой, от грустных к веселым,но те сразу иссякли. Он понял внезапно, что не сложил в изгнании веселых песен— ведь горят дома, падают убитые, страдают даже прекраснейшие в мире девушки,ибо даже мощь кагана не дает счастье — силой можно все отнять, но нельзя ничегодать…

Волчья шкура липла к спине, по хребту ползла, щекоча кожу,струйка пота. Все тело зудело. Когда мокрая струйка поползла по ногам, Таргитайпоперхнулся от ужаса, мучаясь в догадках о происхождении горячей струи. В низуживота отчаянно ныло. Стоять на коленях на твердом полу становилось всенеудобней, а журчащий у изголовья ложа фонтанчик раздражал, мышцы животазащитно напряглись, чтобы не зажурчало вместе с фонтаном.

Зебо вздохнула:

— Ты поешь непривычно и странно… Иди ко мне,гиперборей. Завтра тебя убьют, а мне завтра уезжать в Большую Степь. Но сегодняу нас целая ночь…

Таргитай замер.

— Убьют? Почему?

— Ты не споешь так, чтобы понравилось отцу. Он слушаеттолько жестокие песни! Тебе срубят голову. Это хорошо! Ведь если застанутздесь, то будут три дня сдирать шкуру. Потом натрут солью. Но это будет завтра.А сейчас иди сюда!

Ее нежные белые пальцы пробежали по его спине, волчья шкурасоскользнула на пол. Пальчики осторожно касались его лица, шеи, широких пластингруди.

— Ты нежный, северный варвар… Не спеши, я умащу тебяблаговониями…

Таргитай закрыл глаза, благо вони было столько, хоть секирувешай — глаза ест. Маленькие детские руки поливали спину маслом, шлепали чем-томягким. Охнул, когда ее маленькие кулачки придавили низ живота, — оназасмеялась тихим музыкальным смехом:

— Не спеши… Не спеши, нежный варвар…

Он перевернулся на живот, кулачки помяли плечи, спину,постучали по хребту. Между лопаток снова полилась жидкость — Таргитай стиснулзубы и закрыл глаза. Маленькие, но твердые ладошки втерли масло в егоразогретое тело. Нежный голосок шепнул над ухом:

— Что-нибудь еще?

Таргитай ответил хриплым от страстного желания голосом:

— Да!.. Нельзя ли остановить фонтан?

В ее голосе звучало удивление и едва сдерживаемый смех:

— Можно. А зачем?

— Журчит.

— А… Да, он не так музыкально журчит, как мой голос, ноты слишком строг к нему. Это простой фонтан, а я — Зебо, дочь несравненнойЗули, внучка падишаха пери!.. Иди ко мне, варвар. Я хочу узнать, что такоенежность.

Факелы догорали, в комнате плавал сладкий дым, когда дверьнеслышно отворилась. В помещении неслышно появилась Зейнаб. Задвинув засовы,она широким шагом пересекла комнату, оставляя на ковре жирные следы навоза,опустила на плечо Таргитая ладонь. Таргитай вздрогнул, рука Зейнаб была вбоевой рукавице.

— Рассвет! Сейчас сюда придет отец.

В полумраке среди подушек белело прекрасное лицо Зебо. Ееглаза за ночь стали еще глубже, пухлые щеки побледнели и увяли, а губы,напротив, потемнели и распухли. Она со стоном разомкнула руки на шее Таргитая.

— Почему сейчас не зима? Говорят, у вас в Гиперборееночи по полгода… Иди, варвар! Я заставлю служанок молить богов, чтобы отецзарезал тебя сразу.

Таргитай соскользнул с постели, прикрывая стыд обеимиладонями. Зейнаб пинком бросила ему разбросанную по полу одежду. Таргитайкое-как оделся, чувствуя насмешливый взгляд Зейнаб. Она стояла, широкорасставив ноги, поигрывала рукоятью акинака. От нее пахло свежим сеном иконским потом.

— Быстрее, — сказала она раздраженно, —возишься, как червяк… Пойдем, выведу.

— Спасибо, Мрак…— пробормотал он. — Прости, яхотел сказать, царская дочь.

Она прислушалась у двери, пережидая шаги, чуть приоткрыла,сделала ему знак следовать, быстро выскользнула в коридор. Там горелисветильники, Таргитай увидел спины двух стражей — свернули в один из залов.

Зейнаб бежала впереди, Таргитай едва поспевал, затем егокачнуло, он со стоном повалился на стену.

— Не могу больше…

Зейнаб оглянулась, крикнула свистящим шепотом:

— Быстрее, дурак! Нас могут увидеть, тогда тебя никтоне спасет!

— Мне уже все равно, — прошептал Таргитай. —Зейнаб… где можно облегчиться? У меня уже выплескивается из ушей…

Он замер от стыда, но небо не обрушилось с грохотом. Вместоэтого услышал недоумевающий голос:

— Где?.. Да везде! Странные люди живут в Лесу. Не жмись!

— Отвернись хотя бы…

Зейнаб фыркнула пренебрежительно, отвернулась. Тут же что-товспомнила, повернулась всем телом, ухватила Таргитая за локоть.

— Правда, что в Гиперборее с неба падают крупные белыеперья?.. Ты видел, как дерутся грифоны и аримаспы?

Таргитай стоял, упершись лбом в стену. Под ним растекаласьгорячая лужа, бежала по коридору. Зейнаб нетерпеливо похлопала его по плечу:

— Поторапливайся!.. Так как дерутся грифоны и аримаспы?

Она переступила, пропуская ручей, что резво побежал покоридору. Ее глаза смотрели выжидательно. Таргитай шевельнул распухшими губами,в измученное тело возвращалась жизнь.

— Не зрел… Грифонов видел, а вот аримаспов…

— Грифона и я видела, — сказала онанедовольно. — Подумаешь! Я даже аримаспов встречала, на одном берегуохотились… А вот как сражаются? Какие у них боевые приемы?

Она снова переступила, раздвинула ноги, ручей превратился вревущую реку. Таргитай шумно перевел дыхание, на бледные щеки вернулся румянец.

— А симаргла не видел? — настойчиво допытываласьона.

Таргитай отклеился от стены, посмотрел на Зейнаб. Ей былолет тридцать, но, судя по обручу на лбу, она была одинока. Лошадиное лицо,сказал себе Таргитай. Правда, лошадь бы обиделась, возразила бы — верблюжье.Зубы у нее были крупные, как у коня, и глаза как у коня — крупные, карие…действительно очень красивые.

— Я видел симаргла, — ответил Таргитай. —Сказочный зверь! Красивее боги ничего придумать не сумели. Разве что ты, вы ссимарглом просто тютелька в тютельку, но ведь боги тебя создали для себя, а симаргла— для всех. Симаргл — самый красивый и могучий зверь на земле, как ты — самаякрасивая и воинственная в вирые…

Она прислушалась, втолкнула его в маленькую комнату. Закрывдверь, выждала, пока мимо протопает стража, затем только буркнула:

— Дурень, что ты мелешь? Я на земле, при чем здесьвирый?

— Боги тебя создавали для вирыя, — возразилТаргитай. — Это по недосмотру ты попала сюда, на землю. К нам, простымлюдям. А вообще-то твое место среди богов и героев.