— Но это же не самоубийство. И вы это знаете.

Мэнсон покачал головой:

— Иногда, профессор, в нашем мире требуется давать две диаметрально противоположные интерпретации имевших место событий. Одна исходит из очевидного, и я ее вам только что озвучил. А есть и еще одна, более спорная. Эта интерпретация не для публики. Она останется между нами. — Он посмотрел на криминалистов, изучающих место происшествия. — Их работа здесь заключается в том, чтобы исследовать все, что вы им скажете, то есть все то, что, по вашему мнению, сможет помочь вам в вашем расследовании. Во все остальном это самоубийство, и оно будет рассматриваться как таковое Службой безопасности штата. То есть как трагическое происшествие, а не как преступление.

Мэнсон отошел от автомобиля. Слегка наклонив голову, он подал Клейтону знак следовать за ним:

— Расскажите, профессор, что произошло. Расскажите мне начистоту, как вам это видится. Расскажите только мне.

Джеффри прошел к пассажирской дверце и открыл ее, после чего беглым, но зорким взглядом осмотрел салон. Он обратил внимание на пару биноклей, оставленных на сиденье. Затем он перенес свое внимание на тело агента Мартина. Внутри себя он при этом ощутил какую-то холодную, бесчувственную пустоту, словно при знакомстве с картиной какого-то второсортного живописца в художественной галерее. В такое полотно чем дольше вглядываешься, тем больше огрехов на нем замечаешь. Тело агента было слегка наклонено влево из-за воздействия силы выстрела. Глаза и рот у него были открыты, лицо застыло в страшной гримасе, словно недоумевало по поводу неожиданной смерти. Сама рана выглядела очень большой, значительная часть черепа была снесена, и от этого выражение запачканного кровью лица казалось еще более жутким, похожим на морду средневековой каменной горгульи.

Наклонившись, Клейтон увидел, что левая рука мертвеца сжимает конверт, также забрызганный кровью и вязкими студенистыми частицами мозга. Правая рука, в которой был не очень крепко зажат большой пистолет девятимиллиметрового калибра, лежала на сиденье. Он продолжил осмотр тела и заметил, что брюки на покойнике разорваны, а нога расцарапана, причем явно до наступления смерти, потому что на ней был виден кровоподтек. Джеффри нагнулся еще ниже и приподнял штанину на ноге мертвеца, обнажив нижнюю часть голени. Плоский метательный нож, который находился там у детектива в день их первой встречи, когда Мартин явился к нему в университетскую аудиторию, отсутствовал. Его место занял короткоствольный пистолет калибра 0,38 дюйма в пристегнутой ремешком кожаной кобуре.

Джеффри опустил штанину.

«Не многие отправляются сводить счеты с жизнью, так хорошо вооружившись», — подумал он.

Клейтон снова поглядел в мертвые глаза Мартина.

«Должно быть, это стало твоей последней мыслью, — подумал он. — Как половчее достать второй пистолет. Как им воспользоваться. — Он покачал головой. — Бедняга, у тебя не было ни единого шанса».

Сквозь окно Джеффри взглянул на Мэнсона, который отошел от места преступления. Он не стал ему ничего говорить, но подумал: «Итак, тот убийца, который должен был решить вашу проблему после того, как я вывел бы его на своего отца, сам был застигнут врасплох и поплатился жизнью. Не выгорело. Не сработало. Не получилось».

Он увидел недовольное выражение на лице Мэнсона, и ему показалось, что та же самая мысль пришла в голову и боссу агента Мартина.

«А теперь тебе приходится возложить все надежды на разрешение этой проклятой проблемы на человека, которого ты не можешь контролировать, который не находится всецело в твоей власти. Наверное, тебе это совсем не нравится, ведь правда? Хотя ты прекрасно отдаешь себе отчет в том, что если я не найду отца, то будет еще хуже. Но и сейчас хорошего для тебя маловато».

По его лицу скользнула мимолетная улыбка: ему было понятно, о чем думает Мэнсон.

Покончив с осмотром тела, Джеффри занялся задним сиденьем, но не нашел на нем ничего интересного, хотя точно знал, что именно там сидел его отец. Он позволил себе слабую надежду, что здесь могут иметься микроскопические волокна ткани или какой-нибудь случайно попавший на него волос. Может, даже отпечаток пальца. Но он понимал, что надежда эта призрачна. Он также сомневался, несмотря на обещание Мэнсона, что ему позволят заказать полное обследование автомобиля.

Джеффри вылез из салона и достал из кармана маленькую кожаную коробочку, в которой лежали кое-какие металлические инструменты. Он вынул стальной пинцет и опять нырнул в салон. Нагнувшись, он осторожным и в то же время уверенным движением вытащил конверт из руки Мартина, стараясь не прикасаться к телу. На конверте он увидел выведенные сверху печатными буквами инициалы «Дж. К.» Надпись была сделана черным жирным карандашом.

Джеффри начал было открывать конверт, но затем остановился.

Он обернулся и сделал рукой знак, приглашая Сьюзен подойти ближе. Та кивнула и отошла от Дианы, все еще прихлебывающей кофе.

— Что это? — приблизившись, спросила Сьюзен.

Джеффри увидел, что его сестра старательно отводит взгляд от автомобиля. Однако потом, сделав над собой усилие, она все-таки наклонилась и заглянула внутрь. Спустя пару секунд Сьюзен выпрямилась:

— Ужасное зрелище!

— Он был ужасный человек.

— И его ждал ужасный конец. Однако…

— Этот конверт был у него в руке. Ты ведь специалист по словесным играм. Мне думается, тебе следует прочитать это вместе со мной.

Сьюзен внимательно осмотрела конверт и стоящие на нем инициалы «Дж. К.».

— Что ж, — сказала она, — не думаю, что могут быть какие-либо сомнения относительно того, кому это письмо адресовано. Открывай.

Осторожно орудуя пинцетом, как это, пожалуй, сделал бы прикомандированный к хирургическому отделению врач-ординатор, не вполне уверенный в ловкости своих рук, Джеффри вскрыл конверт. Он был запечатан с помощью клейкой ленты, а не с помощью заранее нанесенного клея, по которому надо проводить языком, увлажняя его слюной, и Клейтон отметил эту деталь с сожалением. Внутри конверта лежал сложенный лист обыкновенной писчей бумаги. Ухватив его за край, Джеффри развернул его на капоте автомобиля.

Какое-то мгновение брат и сестра молча смотрели на то, что предстало их глазам.

— Черт побери! — прервала наконец молчание Сьюзен.

Лист бумаги оказался совершенно чист.

Джеффри удивленно поднял брови и прошептал едва слышно:

— Ничего не понимаю.

Он повернул лист другой стороной и увидел, что на ней тоже ничего не написано. Тогда он приподнял его повыше, подставляя лучам заходящего солнца и высматривая следы, оставленные пером, поскольку предположил, что послание могло быть написано лимонным соком или какой-нибудь другой жидкостью, которая становится видимой при каких-то особых условиях освещения.

— Придется отослать это в какую-нибудь лабораторию, — пробормотал он. — Существуют разные способы выявлять скрытый текст. Лампы черного света, лазерные технологии и так далее и так далее. Интересно, зачем ему понадобилось утаивать написанное?