– Расскажи мне секрет, – сказал Джексон, и Крона почувствовала мягкий прилив дополнительного тепла от рук тумана.

Она ничего не сказала. Но по спине пробежал холодок, когда она вспомнила, что Тибо попросил ее о том же. Тибо, который заманил ее в ловушку.

– Расскажи мне секрет, – снова произнес он сквозь стиснутые зубы.

Совершенно очевидно, что слова им были не нужны, учитывая ее кляп. Они проверяли что-то другое. Когда Крона не ответила, руки отодвинулись, хотя Джексон тыкал прутьями чуть ли не ей в лицо. Он потребовал, чтобы она рассказала секрет в третий раз, и несоответствие между его действиями и туманом вызвало у нее подозрения. Пророк не все рассказывал своим последователям. Настоящей силой обладал тот, кто стоял у нее за спиной, скрытый от их взглядов, а не эти стержни. Возможно, стержни вообще не обладали магией.

Через мгновение Пророк покачал головой.

– По-прежнему невосприимчива даже к временным командам. И нет никаких гарантий, что поможет длительная обработка. Проклятие. Так хотелось… Два было бы лучше. Они бы выступали единым фронтом, – прохрипел он из-под маски. – Что же делать, что делать?

– Что ты имеешь в виду? – настойчиво спросила она.

Кляп заглушал голос, но она повторяла про себя снова и снова – не кричала, а просто говорила. Ждала. Пожалуйста, прояви любопытство или высокомерие, умоляла она. Высокомерие в преступнике было полезно, оно заставляет его злорадствовать, делает его беспечным.

– Вижу, госпожа Хирват пришла в себя и уже в полном порядке, – сказал он. – Убери кляп. Если станет много болтать, снова заткнем ее, – погрозил он ей пальцем. – Веди себя хорошо, моя дорогая, – продолжал он, – или одному из вас придется заплатить.

Кляп убрали изо рта, и она немного подвигала челюстями.

– На что вы меня проверяете? – спросила она.

Ей хотелось, чтобы он продолжал говорить – чтобы узнать все, что можно, поймать его в его собственные сети, да, и чем дольше он говорил, тем больше времени было у нее на то, чтобы сформулировать план, как им с Тибо выбраться живыми из этого погреба.

Они находились рядом с эвкалиптами, в этом она была уверена. По дороге к Айендарам росла целая роща эвкалиптов, это она тоже знала. Если они в одной из этих рощ, значит они довольно далеко от города, а, значит, звать на помощь бесполезно – можно только разозлить похитителей, что сподвигнет их к насилию. Руки ее были крепко связаны, но со временем, она не сомневалась, что сможет освободить их. В чем она не была уверена в данный момент, так это в том, что будет, если Тибо придет в себя – помешает или поможет ей. И в пределах досягаемости не было ничего, что она могла бы использовать в качестве оружия – она хорошо знала, что пользоваться незаконными магическими предметами не следует. Ее кинжал, скорее всего, забрали сектанты. Маска мастера Пат-Суна исчезла, хотя пурпурный шарф остался у нее на шее, все еще завязанный узлом. Возможности ее были ограничены.

– Я пытаюсь понять, как сделать тебя более послушной… сговорчивой. Потому что ты можешь мне помочь. И, если бы ты действительно поняла, каким был мир, ты, думаю, сделала бы это. Весьма охотно. С готовностью, – сказал Пророк. – То, что я делаю, я делаю для всего Аркензира. Я знаю, что ты думаешь обо мне, но я не какой-нибудь злодей, погрязший в мерзости, действующий ради собственного удовольствия и в собственных интересах. Как раз наоборот, я – слуга. Я служу Долине, служу богам, служу даже тебе, госпожа регулятор, хотя уверен, что вы не в состоянии это понять. Государство надело на тебя туго застегнутый ошейник и посадило на слишком короткий поводок.

– Зачем ты убил этих людей?

– Дорогая моя, я никого не убивал, – он вытянул руки, как бы показывая, что они абсолютно чисты. – Они убили себя сами! Не понимаешь? Не понимаешь, что это за дар? – он указал на камень отчаяния у себя за спиной. – Этот дар освобождает их, позволяет им освободиться. Они сами выбирают способ – игла или пилюли, или клинок. И после того, как камень проявит свою милость, я просто использую маску, чтобы достойно употребить плоть. Зачем же ей пропадать зря?

У нее было лишь мгновение, чтобы обдумать свою реакцию. Живот скрутило, но она сдержалась. Достойно употребить плоть – какая отвратительная фраза, какой бессердечный способ говорить о людях, которых он уничтожил. Совершенно лишенный чувств, уважения, сочувствия.

Она хотела сказать ему, что он ненормальный, но преступники похожи на мух – больше любят мед, чем уксус, поэтому будет лучше, если она к нему подольстится.

– Не понимаю. Зачем вы ее употребляете? Какой в этом смысл? – настаивала она, пытаясь говорить ровным, бесстрастным тоном.

Он быстро наклонился к ней и взглянул прямо в глаза. Взгляд его мгновенно стал жестким.

– Всему свое время.

Он начал отходить, поворачиваясь к сектантам. А она пыталась удержать его внимание.

– Расскажи мне еще о магических предметах, – быстро произнесла она. – Что вы пытались проделать со мной? Что вы сделали с Т… Теодором?

Он повернулся к ней и улыбнулся под маской.

– Разве это не чудо? Моя позаимствованная сила.

Туман позади нее начал смещаться, обволакивая людей и оседая в дальнем левом углу комнаты. Она следила за ним, чтобы Пророк заметил, что она его видит, но пока не знала, следует ли ей задать вопрос в лоб или пока делать вид, будто она не понимает, что это человек.

– Да, чудо, – признала она.

– Конечно, то, что мы сделали с этим твоим другом – со всеми твоими друзьями-регуляторами – временно. В течение дня мы несколько раз внедряемся к ним в разум – на несколько минут, и в этот момент они ненадолго раскрываются, и мы можем отправить любого назад, в прошлое, чтобы человек заново пережил некое событие, которое он хочет скрыть. И в этот короткий промежуток времени они становятся весьма восприимчивы. Мы можем убедить их оставить пост, открыть дверь… провести нашего друга туда, куда нам нужно. Это маленькое происшествие исчезает из их памяти почти сразу же, а разум самостоятельно заполняет маленькие пробелы, убеждая человека, что все в порядке. В этом смысле, мысли – это истинное чудо.

Венесса. Тибо сказал Венесса, потому что он заново пережил какой-то секрет.

И…

Все твои друзья-регуляторы.

Можно было воздействовать на Табиту, и она ненадолго могла оставить мадам Стрэндж без присмотра. Десяти минут вполне хватило бы на ее убийство. А на юбилее все, что им было нужно, это регулятор, который открыл бы несколько дверей. Сколько времени это могло занять? Совсем немного. Несколько минут и… готово. Это мог быть кто угодно…

Кто угодно. Кроме…

Кроме нее? Он сказал, что она невосприимчива. Как такое могло быть?

– И воздействие достигается с помощью этих стержней? – спросила она, не отрывая глаз от темного угла.