Собрание членов Ассоциации против законов о зерне в Лондоне в 1846 г. Гравюра. Первая половина XIX в.

4. Консервативная партия, состоявшая в основном из сельских джентльменов, была враждебна к свободе торговли и расположена к поддержке пошлин на зерно. Тем не менее их вождь сэр Роберт Пил проявил опасную симпатию к доктринам своих противников. Это был порядочный человек, обладавший большим интеллектуальным мужеством, великолепный финансист и администратор, но он отличался авторитарностью и не имел тесных связей в палате. В 1842 г. он взялся за тарифы и уменьшил количество обложенных пошлиной товаров с 1200 до 750. Чтобы компенсировать потери, которые из-за этого понес бюджет, он создал налог в 7 пенсов с фунта на доходы свыше 150 фунтов. В 1845 г. он сократил таможенный тариф до 450 наименований. Так он двигался широким шагом к свободе торговли. Результаты этих последовательных сокращений были удивительны. Доход государства не только не уменьшился, но благодаря росту объемов торговли и доходов налогоплательщиков даже увеличился. Эти результаты обнадежили Пила. Однако он все еще не осмеливался коснуться сельского хозяйства, цитадели своей партии. Дизраэли уже пошутил о премьер-министре за его разговоры о свободе торговли. «Достопочтенный джентльмен, — сказал он, — застав вигов за купанием, унес их одежду. Он оставил их наслаждаться своей либеральной позицией, но сам был строгим консерватором под их одеяниями». Палата смеялась и аплодировала. В 1845 и 1846 гг., то есть два года подряд, в Ирландии случился недород картофеля. Вскоре Пил начал использовать слово «голод», поскольку половина этого перенаселенного острова жила исключительно картофелем. В Англии не хватало зерна, чтобы прийти на помощь ирландцам. Стало быть, говорил он, нет другого решения, кроме как отменить пошлины на зерно и разрешить наконец свободный ввоз любых продуктов питания в Великобританию.

5. Эта горячность, эта паника удивили. Лорд Стэнли, наиболее влиятельный член кабинета, признавался, что он не слишком понимает своего шефа, что ничего определенного об урожае раньше чем через два месяца известно не будет и что ввоз иностранного зерна не накормит ирландцев, у которых нет ни пенни, чтобы купить его. Впрочем, Пил говорил о том, чтобы три года держать умеренные пошлины, хотя через три года голод будет уже далеко. Однако решение Пила было скорее сентиментальным, нежели рациональным. То, что тори называли предательством, в его глазах было благочестивым обращением в новую веру. Королева и принц Альберт, оба сторонники свободы торговли, твердили ему, что он спасает страну. Внутри собственной партии Пила образовалась группа консерваторов-протекционистов, выступивших против него. Натиск возглавили два весьма отличных один от другого человека — Джордж Бентинк и Бенджамин Дизраэли. Никто и вообразить не мог, что этот молодой еврей, известный только как саркастичный и блестящий оратор, сможет стать вожаком сельских джентльменов и свалить всемогущего сэра Роберта. Однако именно это и случилось. Чередой блестящих филиппик, усеянных красочными образами, Дизраэли изобличил «предательство» премьер-министра. Отмена пошлин на хлеб была все-таки принята, потому что оппозиция, состоявшая из вигов и сторонников свободы торговли, объединилась ради этого голосования с друзьями Пила. Но тем же вечером он был опрокинут коалицией неблагодарных сторонников свободы торговли и жаждавших мести протекционистов.

6. Этот раскол на двадцать лет отстранит от власти консервативную партию (кроме кратких возвращений). Никогда друзьям Пила не следовало мириться с теми, кто свалил их вождя. Сам Пил умер из-за злополучного падения с лошади в 1850 г. Главные из пилитов, то есть сторонников Пила, и в частности самый замечательный из них, Уильям Гладстон, объединились с вигами и либералами. Вождями консерваторов стали отныне лорд Стэнли (позже лорд Дерби), умный, образованный вельможа без амбиций, и Дизраэли, который, несмотря на свой гений, потратил много времени на то, чтобы добиться признания в качестве лидера своей партии, но в конце концов внушил ей настоящее доверие. Чтобы управлять страной, коалицию вигов и пилитов возглавил лорд Джон Рассел, потом лорд Абердин и лорд Палмерстон. Впрочем, свобода торговли и протекционизм с удивительной быстротой перестали быть поводом для политических препирательств. Отмена пошлин на хлеб отнюдь не разорила сельское хозяйство, как предрекал Дизраэли своим друзьям. Англия еще долго импортировала лишь около четверти всего потребляемого хлеба. Несмотря на неизбежные кризисы, период с 1850 по 1875 г. стал для страны временем замечательного процветания, которым она была обязана росту населения, развитию сети железных дорог, совершенствованию империи. Фермеры пользовались этим, как и остальная нация, и перестали жаловаться. «Протекционизм не только умер, но и проклят», — говорил Дизраэли. Ближе к концу века его политическим наследникам предстоит обнаружить, что он оказался лишь в чистилище. А тем временем Гладстон, став главным финансистом вигов, преобразовал фискальную систему страны с помощью серии бюджетов, которые были сочтены замечательными, потому что совпадали с годами изобилия. Упразднив почти все таможенные пошлины, он оставил в 1860 г. всего лишь 48 наименований в тарифе вместо 1200. Он упростил налоги и сохранил только подоходный, поземельный, на наследство, а также пошлины на напитки: чай, кофе, алкоголь. С 1825 по 1870 г. налоги сократились с 2 фунтов 9 шиллингов 3 пенсов до 1 фунта 18 шиллингов 5,5 пенса с человека.

7. Post hoc, ergo propter hoc[47]. Введение свободы торговли совпало с обогащением страны; экономическая свобода стала в Англии догматом веры. Однако стремительное развитие промышленности привело к огромной несправедливости. Нельзя было ожидать, что палата общин, которая все еще была лишь клубом джентльменов-фермеров, притом весьма занятым борьбой с Наполеоном, принудит города, заводы и фабрики во времена их роста к соблюдению здоровых и строгих правил. Но результат был недостоин богатой и свободной страны. Ирландский голод бросил в единственный порт Ливерпуля более 100 тыс. голодающих, присутствие которых еще больше увеличило нищету в трущобах. Энгельс, посетив Манчестер в 1844 г., обнаружил 350 тыс. рабочих, набившихся в сырые и грязные коттеджи, воздух в которых казался смесью угольной пыли и воды. В шахтах полуголых женщин использовали как настоящих тягловых животных; дети проводили свою жизнь в темноте забоя, открывая и закрывая вентиляционные отверстия. В производстве кружев использовали четырехлетних малышей. На самом деле зло не было повсеместным, и, быть может, писатели того времени несколько сгущали краски, описывая наихудшие примеры, но такие преувеличения были полезны для того, чтобы возмутить общественное мнение.

Женщина-шахтер в забое британской угольной шахты. Гравюра. Первая половина XIX в.