Александр догадывался, каким будет конец его пути. Не жизненного, здесь он у всех один, а конкретного пешего перехода Новосибирск — Прокопьевск. Он догадывался и все равно продолжал идти. Ведь оставалось совсем немного. Каких-то двести километров.

За спиной у него смыкалась тьма, но впереди, он знал, его ждали ответы на все вопросы. Он помнил, чем закончилось дело в «Младшей Эдде» и в большинстве других мифов о конце света, и это вселяло в него тень надежды.

Александр не раз находился на волосок от смерти, но этот волосок всегда оказывался на удивление прочным. Все вокруг рушилось и рассыпалось в прах, но старуха с косой по одной ей известной причине обходила Сашу стороной, ограничиваясь напоминаниями. Мол, я здесь, помню о тебе, так что будь паинькой и жди своего часа. Эти знаки были повсюду, но Саша давно не обращал на них внимания, перестав даже замечать их. Это ему удавалось до встречи с Провалом.

Данилов не убегал от смерти. Наоборот, могло показаться, что он делает все, чтобы ускорить встречу с ней. Он понимал, что весь его переход с самого начала был безумием в квадрате. С его запасом надо бы сидеть и не высовываться, пока небо не прояснится. Но что-то не позволило ему спокойно ждать. Ноги сами несли его на юго-восток, в Кузбасс, хотя он пытался придать этой тяге разумное обоснование.

Вспоминая все передряги, через которые он прошел, Саша видел, как судьба смеялась над теорией вероятности. Существовал один шанс из тысячи, что он дойдет хотя бы до этого места. Он дошел и продолжал двигаться дальше.

Границу двух регионов он никогда бы не заметил, если бы не это. Вокруг ничего не изменилось — снежная пустошь с одной стороны и точно такая же с другой. Только огромный щит у дороги сказал ему, что он отныне на родной земле. «Добро пожаловать в Кемеровскую область». Саша не удивился бы, если бы кто-то зачеркнул последние два слова и вместо них размашисто вывел светящейся краской: «Добро пожаловать в ад».

Раньше это была привокзальная закусочная — не то шашлычная, не то пельменная на узловой станции. Естественно, все, что там было съедобного, вынесла еще первая волна беженцев. Теперь тут ели совсем другую пищу.

Трое убитых были одеты разномастно. Один в зимнем камуфляже, другой в поношенном китайском пуховике, а третий в цивильном дубленом полушубке и шапке из нерпы. В том, что они были именно убиты, а не умерли от более-менее естественных причин, сомневаться не приходилось. Хотя теперь трудно было сказать, как именно они встретили свою смерть. Их одежда была частично разодрана, снег вокруг — весь изгваздан в крови. Похоже, голодная свора пыталась добраться до их внутренностей.

Александр сомневался, что волки или собаки могли одолеть такую многочисленную группу, да еще и вооруженную — мертвец в пуховике все еще сжимал ружье. Скорее всего, они пришли на запах свежей крови, когда все было кончено. А убили их люди, может, даже бывшие товарищи. Не надо быть судмедэкспертом, чтоб увидеть, что у человека в камуфляже затылок размозжен тупым предметом, а у того, что круче всех прикинут и упакован, в груди чернеет дыра с опаленными краями. Наверно, симметричная имеется в спине. Третий лежит лицом вниз в засохшей лужи крови, но и его тоже вряд ли загрызли. Не стал бы человек стоять и ждать, пока его растерзают, в двух шагах от дверей кафе, где легко укрыться от хищников.

Какое-то движение впереди. Александр вздрогнул, когда при его приближении от здания закусочной «У Петровича» бросились прочь несколько теней. Собаки. Мелкие. Они взяли на себя функции шакалов в новой экосистеме. Похоже, их пиршество находилось в самом разгаре. Лица у трупов были наполовину объедены. Пожитки тоже кто-то растребушил, причем с первого взгляда было ясно, что поработали люди. Зверье расстегивать замки-«молнии» не обучено. Все это значит, что ни на что стоящее тут рассчитывать не приходится. Но попытка не пытка.

Он не ошибся. Из еды ему досталась только куча сублимированной лапши с уморительной надписью на пачках: «Можно употреблять в сухом виде». «Сами ешьте эту дрянь», — подумал Александр, у которого такого добра и так было полрюкзака, но все же уплотнил свои пожитки и загрузил все до последней пачки.

Зато в кармане полушубка того, кто, судя по всему, был главарем, парень нашел бытовой дозиметр-радиометр «Сосна». Такой же, какой был у него самого. Это оказалось как нельзя кстати. Там, куда он шел, показания этого прибора могли сказать ему о многом. А именно — прав ли он был, когда вбил себе в голову, что Кемеровская область пострадала меньше соседней Новосибирской. Он будет следить за динамикой уровня заражения местности, который сейчас был почти на нуле. По мере приближения к крупным городам Кузбасса всплески или спады счетчика скажут ему, есть ли основания надеяться.

Закончив проверять карманы, Данилов занялся ружьем. Вроде бы это был гладкоствольный охотничий карабин, но он не стал бы ручаться. Медные детали до сих пор блестели, и выглядел он как вещь, которую не стыдно преподнести в дар крупному чиновнику или бизнесмену. Вещь была, судя по всему, импортной. И точно, в глаза Саше бросилась гравировка «Made in Italy». И крупно, с завитушками: «Franchi». Это, надо понимать, фирма-производитель.

С минуту парень вертел эту вещь в руках, как обезьяна в басне Крылова, и только потом, сообразив, не без усилия переломил пополам. Пусто. По крайней мере, один выстрел бедолага сделать успел. Да, эта штука была однозарядной, что вначале немного разочаровало Сашу. Он уже настроился на помповый или магазинный ствол. «Сайгу», например, про которую он что-то слышал.

А машинку для закатывания губы не хочешь?! После того как он десять дней проходил с одним топориком, надо было радоваться и этой находке. Как там в пословице: «Не было ни гроша, да вдруг алтын».

Сняв с мертвеца патронташ, Саша стал богаче на шесть патронов двенадцатого калибра. Одним из них он немедленно зарядил свое приобретение и с трудом поборол желание опробовать его в деле. Он представил, как его пальцы нажимают на спусковой крючок, а окрестности вымершей закусочной оглашаются эхом, которое в тишине должно прозвучать как грохот пушки.

Ага, щас. Идиотизм чистой воды. Выдать свое местонахождение зверям и людям на несколько километров вокруг, да еще потратить патрон, которых и так кот наплакал. Нет уж, он будет осторожен. Хотя Александр хорошо понимал, чем вызваны такие мысли. Ему давно хотелось почувствовать себя не тварью, которая дрожит от каждого шороха, а Человеком, да еще и с ружьем. Пусть приходят. Он угостит их хорошей пилюлей из чистого «плюмбума».

Но там, куда его привела судьба, ружье не понадобилось. Юг Кемеровской области был местом, где Александру не встретилось ни одного живого существа. Если раньше он думал, что уже побывал в аду, то теперь понял, что настоящее инферно на этой планете располагается в местах, которые раньше назывались землей Кузнецкой.

Его встречала страна льда и пепла. Здесь не было даже руин в привычном понимании слова. Только груды обломков, словно выровненные бульдозером, среди которых стояли, как надгробные памятники, несколько уцелевших кирпичных стен. Саше давали приют только крохотные деревни и дачные поселки, в которые он заглядывал, когда убеждался в том, что они необитаемы. За восемь дней перехода по югу Кузбасса Данилов не посетил ни одного города, и на это были веские причины.