или генерал Мото. Я же всегда выступала в роли символа. А Эдо за короткий срок достиг гораздо большего.

– Мне нужно вернуться к своим, – сказала я, потому что больше не сумела ничего придумать.

– Оставшиеся здесь чилтейцы сосредоточены у ворот, – ответил он. – Пробиться сквозь них непросто. Здесь безопаснее.

– Мне не нужна безопасность, я хочу вести своих солдат. Император Кин не стал бы прятаться.

– Император Кин, скорее всего, бросил бы нас на произвол судьбы. – Эти полные горечи и злости слова намекали на судьбу его отца, которого оставили оборонять Сян в одиночку. – Если ты хочешь стать хорошим правителем, необязательно брать с него пример.

Он не только завоевал уважение солдат, но и был мудрее меня. Глупо на него злиться, но я понимала, что министр Мансин во мне не нуждается, и от этого чувствовала себя только хуже. Если мы переживем эту битву, то лишь благодаря его талантам полководца, а не моим.

Эдо настороженно посмотрел на меня. Он выглядел как человек, чье присутствие требовалось еще во множестве мест, а я никогда еще не чувствовала себя такой обузой, ведь мне нигде не было места.

Я могла бы сражаться вместе с его солдатами, но лишь превратилась бы в мишень, а если я умру, кто займет мое место? Мансин? Я оставлю Сичи навеки одинокой и в опасном положении, а империю отдам в руки человеку, который уничтожит левантийцев при первой же возможности. После побега из Мейляна я отвергала все увещевания советников оставаться в безопасном месте, но теперь, собираясь вытащить меч, задумалась, что произойдет, если погибну. Мы с Танакой мечтали о другой империи. Более справедливой. Которая не будет построена на ненависти предков. И если я допущу, чтобы судьба империи оказалась в руках армии, страшно даже представить, что из этого получится.

Я обязана выжить.

Эдо отвернулся, занявшись более насущными делами, – со стены донеслись новые крики. Лучник указывал на приближающуюся армию, и, не зная, хорошие у него новости или плохие, я помчалась к лестнице. Эдо последовал за мной. Забравшись на ближайший участок стены, я протолкнулась вперед и, упершись руками в парапет, вгляделась в поле битвы.

Там, где мою армию атаковали чилтейцы, чтобы загнать в ловушку, теперь оказались левантийцы. Три длинные шеренги всадников неслись на вновь прибывших чилтейцев, и мое сердце наполнилось ликованием. Я не знала, кто их ведет, Эзма или Рах, но это не имело значения. Они остались нашими союзниками и пришли на выручку.

– Да! – завопила я, потрясая кулаками в воздухе.

– Твои друзья? – спросил запыхавшийся Эдо.

Лучники настороженно перешептывались. Чуть дальше на стене левантийские сторонники Эдо отнюдь не радовались.

– Мои союзники-левантийцы, – отозвалась я. – Что в этом удивительного, у тебя же тоже они есть.

Он натянуто улыбнулся.

– Теперь хотя бы есть шанс выбраться из этой передряги живыми.

Выкрикнув приказ солдатам на стене, Эдо зашагал вниз в развевающемся плаще. Я последовала за ним как собачка на привязи, как бы противно мне ни было это осознавать.

– Прорываться к ним! – гаркнул он солдатам у ворот. – Вперед!

Он не оглянулся на бегу, раздавая приказы направо и налево, а мне с группкой гвардейцев осталось лишь наблюдать, как дерутся другие. Напомнив себе, для чего должна уцелеть и за что сражаюсь, я позволила ему уйти.

Я помогала там, где могла, ухаживала за ранеными и разносила боеприпасы, и впервые пыталась не отделаться от охраны, а уклониться от опасности. Солдаты Эдо относились ко мне с уважением и опаской, и хотя это разбивало мне сердце, я не терзалась – просто не было времени.

К тому времени как чилтейская армия была разгромлена, у меня не осталось сил даже на радость и удовлетворение, только немая благодарность за то, что все наконец-то закончилось. Я ничего для этого не сделала, но все закончилось. И все же моя работа только начиналась. Уж слишком быстро рядом со мной оказалась заклинательница Эзма, такая высокая и грозная в заляпанной кровью короне. Верхом на огромной лошади она выглядела громадиной, но даже не спешилась, заговорив со мной.

– Ваше величество, где Гидеон э’Торин?

– Насколько я поняла, он умер еще до нападения чилтейцев, – ответила я, выходя из ступора. – Убит Лео Виллиусом, но вся эта история… очень запутанна. Благодарю за то, что присоединилась к битве.

– Мне не нужна благодарность. У меня еще много дел.

Вокруг роились другие левантийцы, знакомые и незнакомые, все верхом на огромных лошадях, и останавливались, только чтобы поприветствовать друг друга и проверить, не ранена ли лошадь. Пара человек занялась головами павших, и, судя по немалому количеству трупов левантийцев во дворе, это отнимет довольно много времени.

– Тебе следует вести себя аккуратно, – сказал Эдо, понизив голос и наблюдая за удаляющейся Эзмой. – Не требуй верности от тех, кто еще недавно сражался за моего отца.

– Почему же? Без императора Гидеона у них нет другого правителя.

– Разве что ты вынудишь их выбрать предводителя. Они опасаются твоих левантийских союзников.

– Но они же встали на сторону левантийского императора.

– И очень сожалеют об этом, но не видят причин считать, что враги императора Гидеона – их друзья. Все так запуталось.

Его покровительственный тон меня возмутил.

– Я кисианка, сражаюсь за кисианскую Кисию, так какая разница, кто мои союзники?

– Ты сказала бы то же самое о человеке, заключившем союз с чилтейцами?

– Нет, но они наши враги.

– А левантийцы разве ими не были?

– У левантийцев здесь больше нет власти. Нет причин их бояться.

Он с недоумением посмотрел на меня.

– Просто… подожди несколько дней. Покажи себя. Дай им время.

Время, за которое министр Мансин может настроить их против меня. По венам льдом растеклась паника, и я сжала кулаки, чтобы не дрожали ладони.

– Если они откажутся, я могу всех казнить, – сказала я.

– И что дальше? – спокойно отозвался он. – Будешь править с помощью страха? Не такими правителями мы мечтали стать, Коко.

Даже эти мягкие слова были ударом под дых, и я не могла вымолвить ни слова, потому что меня затопил стыд. Эдо мог бы продолжить читать мне мораль и полностью меня раздавить, но вместо этого разочарованно улыбнулся, и это было даже в чем-то хуже.

– Подумайте об этом, ваше величество, а я вас оставлю, – сказал он, поклонившись. – До захода солнца надо еще многое успеть.

Он ушел, и лишь тогда я заметила стоящего неподалеку министра Мансина. Что он услышал? Видимо, достаточно, судя по его хмурому лицу.

– Это было ужасно, – сказал он без предисловий, подойдя ближе. – Но я рад, что вы целы и невредимы, ваше величество.

– Как и вы, министр. Наш союз с левантийцами принес свои плоды.

Вокруг царила суета. Раненых уносили или обрабатывали раны на месте, обломки камней растаскивали в поисках уцелевших под ними, повсюду сновали лошади в вечном танце бархатистых шкур, однако кисианцы и левантийцы держались обособленно –