– Знаешь, что смердит хуже застарелого пота? Жалость к себе.

– Ну, после встречи с тобой у человека, кроме жалости к себе, больше ничего и не остается, – вздохнул Локк. – А если серьезно, то мы всего добьемся, если захотим. Только ты тоже должна захотеть. Я тебя ни в чем убеждать не собираюсь… Хотя, может быть…

– Что?

– Может быть, ты уже сама себя в этом убедила.

– Ужин, – задумчиво повторила она.

– С возможностью… последующих осложнений. По договоренности. Выбор за тобой.

Сабета упорно отводила глаза. Воцарилось молчание. У Локка стыла кровь в жилах.

– И куда мы пойдем ужинать? – наконец спросила Сабета.

– А фиг его знает… – Локк, едва не задохнувшись от облегчения, пошатнулся и с трудом устоял на ногах.

Правой рукой Сабета подхватила его за пояс, и оба замерли на несколько секунд, а потом она убрала руку и спросила:

– Что с тобой?

– Мне твой ответ понравился. И вообще, так нечестно – ты мне времени не дала разобраться, где что в этом проклятом городе находится. Так что выбор места тоже за тобой. Завтра вечером.

– На закате, – кивнула она. – Прислать за вами карету?

– Нет уж, вдвоем мы с Жаном к тебе больше не заявимся, – ответил Локк. – Если я через некоторое время не вернусь, придется тебе с ним объясняться. Предупреждаю: он будет не в духе, и успокоить его будет некому. Такая вот мера предосторожности. Устраивает?

– Я себе не враг. – Она заложила руки за спину и смерила Локка взглядом. – И что теперь?

– Не знаю. Наше гостиное подворье еще цело?

– Я Жостену не досаждала. То есть не очень досаждала.

– Тогда я пойду утешать несчастных сироток и придумывать, как над тобой верх одержать.

– Самонадеянный, наглый фанфарон! – беззлобно повторила она.

– Заносчивая стерва, – ухмыльнулся он, пятясь к двери. – Заносчивая, упрямая и неотразимая стерва. Кстати, если я еще раз учую те самые духи…

– А если я учую запах конского навоза и пота, то отправлю тебя в плавание.

– Я ванну приму.

– Дважды. И… Завтра увидимся.

– Непременно, – кивнул он.

До двери он дошел, пятясь, и ужасно гордился тем, что вовремя сообразил не поворачиваться к Сабете спиной. У самого порога в голову Локка пришла еще одна мысль.

– Мы там лошадей позаимствовали, а по дороге их чуть не загнали. Ты не возражаешь, если они у тебя в конюшне постоят?

– Ладно, сделаю тебе одолжение. А…

– Что?

– Что у Жана с лицом?

– Нос сломал, когда с твоего корабля выбирался. Не беспокойся, с Жаном все в порядке. Сломанный нос ему не помеха. Между прочим, Злобные сестрицы у тебя остались.

– Я их верну… скоро. – Сабета едва заметно улыбнулась. – Они будут у меня в заложниках. Чтобы вы себя вели примерно.

– Если тебе так нужны заложники, предлагаю тебе проделать со мной то же, что я только что проделал с Вордра…

– Пшел вон! – сказала она, сдерживая смех.

3

– И до чего вы договорились? – спросил Жан.

– До ужина, – ответил Локк. – Попробую внести кое-какие разумные предложения, чтобы обезопасить нас от дальнейших морских прогулок.

Беспрепятственно покинув гостиное подворье, Благородные Канальи сели в первую попавшуюся наемную карету и теперь по улочкам, залитым светом закатного солнца и пересеченным косыми тенями городских башен, возвращались на дружескую территорию.

– Ты про сестричек напомнил?

– Напомнил. Обещала вернуть, если я буду паинькой.

– Ну ладно, – прогнусил Жан.

– Ты не сердишься? – спросил Локк, озабоченно напомнив себе, что к приятелю следует обязательно пригласить лекаря.

– Нет, конечно. А ваша беседа, разумеется, не обошлась без намеков на возможность разворошить угасший костер былых чувств?

– Гм, у меня сложилось такое впечатление.

– Что ж, главное – чтобы она тебя больше никакой дрянью не опоила. А так я тобой горжусь. И ни в коем случае не собираюсь удерживать тебя от ухаживаний за женщиной, которую ты всю жизнь обожаешь. В общем, займись делом – и не забывай о личных интересах.

– Спасибо за совет, – ухмыльнулся Локк, чувствуя, как улетучивается напряжение; впрочем, оно вернулось в мгновение ока, потому что на сиденье напротив возникла архидонна Терпение с недовольно поджатыми губами и вперила в Локка укоризненный взгляд темных, как ночь, глаз.

– По-моему, вы чересчур заботитесь о своих удовольствиях в ущерб возложенной на вас ответственности, – холодно промолвила она.

Жан вздрогнул, а Локк, непроизвольно отшатнувшись, воскликнул:

– О всевышние боги! А нельзя встретиться на улице, как обычные люди?

– Я – человек необычный. Хотя ваши недавние похождения весьма забавны, мои соратники крайне обеспокоены действенностью ваших замыслов. Если, конечно, таковые замыслы существуют.

– Претворение замыслов в жизнь пришлось ненадолго отложить, – сказал Локк. – А позора и унижения мы избежали – между прочим, без вашей помощи.

– Допустим, помощь вам была оказана, и немалая.

– То есть когда мы посреди Амателя барахтались и едва не утонули, вы нам на выручку спасателей послали, только мы их не заметили? – уточнил Жан.

– Озеро почти целую неделю штормило, и вас к берегу отнесло, – напомнила Терпение. – Вам это не показалось странным?

– Погодите-ка, вам же запрещено… – начал Локк.

– Ни подтверждать, ни отрицать ваших догадок я не намерена, – заявила Терпение, довольная, как кошка, укравшая сметану. – А вот ваше хваленое воображение в последнее время как-то потускнело. Вполне возможно, что мы вам помогли. Вполне возможно, что наши противники, несколько поступившись правилами, заслуживают строгой отповеди. Однако вы об этом никогда не узнаете наверняка.

– А зачем тогда было нас уверять, что эти ваши дурацкие выборы проводят по самым строгим правилам? – возмутился Локк.

– Ну, вы же сами мне и заявили, что не верите ни одному моему слову.

– А с какого перепугу вы сейчас явились? Что-то важное сообщить желаете?

– Сообщение у меня простое: думайте о деле, Локк Ламора. Вам поручили добиться победы для нас, а не любви для себя.

– Я добьюсь и того и другого. Вы предоставили мне полную свободу действий. Или теперь от уговора отступаете?

– Я просто напоминаю…

– Мое безразличие к вашим напоминаниям настолько осязаемо, что из него можно кирпичи лепить. Ну есть у меня свобода действий или нет?