– Ах, вот вы о чём, – усмехнулся Льнява. – Забудьте об этом.

– Но почему? Вы что же, решили отказаться?

Неуловимая дрожь пробежала по пространству кабинета.

– Хорошо, пожужжим серьёзно. – Холодная улыбка сошла с лица командора, уступив место выражению резкому, даже свирепому. – Я ведь просил вас, чтобы тот разговор остался между нами.

Чёрт! Неужто он говорил не в шутку? А я не придал значения. Да что там – совсем забыл об этом. Но как? Как я мог умолчать? Как мог о чём-то не сказать стае? Возможно ли?

– Поиски Жёлтого Зверя – проект «Вечного зова», – сурово продолжал Льнява. – Это наша идея, наша разработка… Мы вбиваем сюда свои деньги, немалые деньги – мы готовим сенсацию. А вы? Что делаете вы?! – Понемногу командор превращался в пылающий огненный шар, налитый чистым гневом. – Воспользовавшись информацией, вы пытаетесь перехватить инициативу. А вот хрен с коромыслом! В контракте, который вы подписали при приёме на работу, да будет вам известно, есть пункт о служебной тайне. То, что вы сделали, – должностное преступление, предательство интересов фонда. И за меньший проступок в былые времена наматывали кишки на дерево. Знаете, как это делалось? Вспарывали мерзавцу брюхо, цепляли кишку за сук и пинками заставляли ползать по кругу, пока не вывалит и не накрутит сам на ствол все потроха.

Я онемел. Командор ошеломил меня. Такие перепады состояний духа, такой запал по пустякам…

– Я собирался вызвать вас, но вы явились сами. Помяни говно, и вот оно… Надеялся, что с покаянием. Куда там! Вы, оказывается, решили под наши рельсы заложить фугас! Думали, удастся мной поманипулировать?! – Огненный шар раздувался всё больше и больше, но пламя его было холодным, гнев леденил душу – Льнява бросал слова, как камни в воду, в сознании моём от них расходились мертвящие круги. – Мне стало известно сегодня, что от белой стаи был сделан запрос в Петербургское могущество. О санкции на поиски Жёлтого Зверя. Что за мышиная возня?!

Есть люди, которым нравится, когда их распекают, – по их мнению, это означает, что пускай им есть ещё чему поучиться, но в целом они на правильном пути, ведь на безнадёжных просто машут рукой. Я был не из числа любителей порки, напор Льнявы вгонял меня в ступор.

– Зверюшка ведь не шуточная… – В Могущество должен был обратиться Брахман, вчера мы обговаривали это.

– Почём тебе, чудила, знать! – рявкнул Льнява-шар, обозначив резким переходом на «ты» моё полное ничтожество, и брызнул россыпью колющих искр. – Мы прекрасно действуем без санкции! В рамках устава. До сих пор ты был на хорошем счету, но, видимо, не понял принципов нашей работы. И ещё имеешь наглость рассуждать об интересах фонда и о проблемах, которые решает «Вечный зов»! Не ясно, что ли? Независимо от темы и направления мы первыми должны добиваться результата и приносить потребителю продукт. Кроме того, что он – продукт – обязан быть лучшим, желательно, чтобы он… чтобы за глотку брал и сердце рвал! Санкция? Нам нужна сенсация, а не санкция! Материал должен опережать любые слухи по его поводу. А если не удалось опередить слухи, то надо сделать так, чтобы итог нашей работы превосходил их. И никакой безысходности, в любом сюжете – надежда! Даже если о вымерших шерстистых носорогах! Или о твоей навозной куче. Это прописи. Из этих вещей складывается потребительская стоимость нашего товара. А из его стоимости, между прочим, складывается наше благополучие.

Ну вот, развеялся ещё один мираж. Признаться, я думал о «Вечном зове» лучше. А они здесь, оказывается, кроме рейтинга, тоже ни о чём знать не хотят и лишь на него, окаянного, молятся. Потому что рейтинг, видите ли, коль скоро он есть, легко конвертировать в бабло. А то, что про лису и про дуб, а не про бабуина и махагони снимают, так это лишь эксплуатация тоски по своему, родному… Не в верхушке, видать, эфирных каналов было дело, а, как предупреждал Князь, в главенствующем экономическом устройстве и в ублюдочном устройстве размякших, податливых мозгов. Маркс вам в дышло! А там – всё то же. Главенствующее экономическое устройство (а мир наш, взорвавшийся к чертям свинячьим, – это в первую очередь экономическое устройство) по-прежнему погано, ибо приоритетом имеет не честный труд и добросовестное дело, а успех любой ценой. И пока это так, нечего обольщаться иллюзиями – из собаки блох не выколотишь.

– Мы дали тебе отличную работу. – В речи командора чудилось какое-то воспаление, она сочилась, словно гной из больного органа. – Условия, финансирование, съёмки – пожалуйста! Мы доверяли тебе, а ты оказался из породы тех дворняг, которых следует держать на цепи, – только так из них может выйти какая-то польза. – (Странное дело, по мере того как Льнява расходился, я, наоборот, успокаивался. Так часто бывает – испытывая навязчивое давление, призванное тебя размазать или к чему-то принудить, ты входишь в берега, обретаешь равновесие и с особой ясностью понимаешь, чего хочешь. Вернее, чего точно не хочешь.) – За нарушение контракта мы можем засудить тебя. Всю кровь из тебя по капле можем выпить! Но это не наш стиль. Мы не сутяги. Скорее уж, мы вымотаем кишки. То, что ты уволен, надеюсь, объяснять не нужно. Иди гуляй – на улице как раз весна! И считай – легко отделался. Но если что, из-под земли выдернем. Свои интересы мы защищаем жёстко. Настолько жёстко, что жалоб на этот счёт уже не поступает. Потому что…

Огненный шар лопнул. Льнява обратился в обычного мелкого жлоба – пальцы веером и сопли пузырём.

Я был совершенно спокоен и собран.

– Знаю. – Я посмотрел на волшебный экран. – Потому что вы заряжаете оптимизмом и помогаете людям выстоять.

* * *

«…исторгнут преисподней, изблёван чревом ада. И выйдет из горы Жёлтый Зверь в чёрном пламени гривы, и будет это в земле медведя и орла, парившего в небесах Византии, прежде чем заклеймил небеса те острый рожок луны. Возжелает он вернуться под десницу Того, против Кого восстал с братией ангелов, прельщённых Люцифером, но лишён будет врагом памяти, отчего путь его по земле в обретении Единого сделается путём ужаса и слёз. Случится так, что опьянится Жёлтый Зверь могуществом силы и долго не сможет почувствовать крыл, долго будет плутать, забыв, что пришёл воспарить, и будет за него тяжба между Единым и врагом, от которой закачаются земные царства. Путь же его послужит назиданием людям грядущего: дело истины – не учиться, а разучаться до первой правды, до Бога, ибо вся человеческая выучка – лишь наука обходиться без Него. Многие войдут в раздор, иные – в смущение; ненависть и страх затмят народам очи, и только малому воинству откроется сияние замысла Единого. Подлинное исполнится. Явится Жёлтый Зверь в год тяжёлого снега и быстрой весны, когда Марс ночевать будет…»

И это всё, что сохранилось от книги пророчеств Цезаря Нострадамуса, прозревшего мглу грядущих дней, но велением церкви и короля лишённого дня сегодняшнего и часа настоящего.

Зловещие слухи ползли по Алтаю. Кое-что просочилось в новостные бюллетени, а оттуда – бегущей строкой на эфирные каналы. Картинки не было – глушь, по тающим снегам, по раскисшим просёлкам и лесным дорогам в эту пору до мёртвой деревни не добраться и на тракторе, а вертолётом… Можно было вертолётом, но теперь что уж – поздно, нечего снимать. Можно было и по-стародедовски, верхбми, но лошадей давно не держали при казённой службе. По дворам у станичников ещё встречались сивки-бурки, только теперь больше не верховые, крестьянские – под телегу да плуг. Ещё можно было дойти по реке – на моторке. Путь по воде опасен – перекаты, пороги, – приходилось порой переть против рожна, рисковать, но для здешних – ничего, знающий человек пройдёт. Так туда и дотянул старенький «Вихрь» вверх по течению, по скачущей, пенящейся среди каменных глыб холодной реке урядника.