Совсем недолго после октябрьского переворота просуществовала и многопартийная система. 9 декабря представители левых эсеров вошли в Совнарком, где получили портфели наркомов земледелия, юстиции, почт и телеграфа и еще несколько второстепенных. Сотрудничество, хотя и не без трений, продолжалось вплоть до заключения Брестского мира. (Известно, что Брестский мир был самым тяжелым и унизительным из всех, что заключала за свою тысячелетнюю историю Россия: ей пришлось согласиться на передачу немцам Черноморского флота и огромную контрибуцию, но также и на независимость своих колоний: Латвии, Литвы, Эстонии, Финляндии, Польши, Украины, Белоруссии, Грузии, Армении и Азербайджана, которые вскоре были оккупированы немцам и их союзниками. Фактически мир закрепил капитуляцию и полное поражение России в Первой мировой войне.) 15 марта в знак протеста против мира с Германией эсеры вышли из СНК, а в июле 1918 г. подняли в Москве (которая незадолго до этого вновь стала российской столицей) мятеж. Он был вскоре подавлен, а эсеровская партия – разгромлена и запрещена. С этих пор большевики правили одни.

Очень скоро страна почувствовала жесткую хватку новой власти. Сторонники буржуазных свобод должны были констатировать, что историческая возможность установить в России демократию оказалась упущенной – на смену рухнувшему самодержавию пришла диктатура большевиков. В 1919 г. Мартов писал о том, что все дореволюционные теоретические рассуждения Ленина о новом пролетарском государстве остались на бумаге. (В частности, в написанной непосредственно перед октябрьским переворотом работе «Государство и революция» Ленин обещал «тотчас осуществить меры, подробно разобранные Марксом и Энгельсом: 1) выборность и сменяемость власти, 2) плата госслужащим не выше рабочего, 3) все будут выполнять функцию контроля и надзора, чтобы никто не стал бюрократом.».) «Действительность жестоко обманула все эти иллюзии, – продолжал Мартов. – Советское государство не установило ни выборности, ни сменяемости, не отменило профессиональной полиции, не растворило суда в непосредственном правотворчестве масс. Напротив, в своем развитии оно проявляет обратную тенденцию – к крайнему усилению государственного централизма, к максимальному развитию иерархического и принудительного начал в общежитии, к развитию и пышному расцвету всех специальных органов государственной репрессии.» Фактически уже тогда лозунг «Вся власть Советам» был заменен лозунгом «Вся власть большевистской партии» Это была уже не диктатура пролетариата, а диктатура над пролетариатом. Высший орган большевиков – Политбюро ЦК, появившийся через год после разгрома партии левых эсеров, получил такую власть, какой не обладал до этого ни один император. Это видно из резолюций Политбюро – в 1919–1920 гг. из множества рассматриваемых им вопросов лишь очень малая часть касалась собственно партийного строительства – подавляющее большинство их чисто государственные. Партия стала государственным органом, а Политбюро вознеслось над всеми остальными элементами большевистской власти.

Для Ленина роль лидера, вождя оказалась очень прозаичной, канцелярской, неблагодарной. На него навалилось огромное количество дел: изнурительные многочасовые заседания, работа над документами, решение множества сложных и запутанных вопросов. При этом он до конца жизни оставался и главным теоретиком партии – из-под его пера продолжали десятками выходить статьи, заметки, брошюры. Летом 1918 г. началась Гражданская война, советская республика оказалась опоясанной кольцом фронтов. Необходимо было срочно создавать армию, одевать и вооружать миллионы солдат, снабжать их хлебом и боеприпасами. Проблемы, стоявшие перед руководителем советского государства, многократно усложнились. Ленин, впрочем, редко вмешивался в конкретные оперативно-стратегические вопросы военных операций, переложив их на плечи Троцкого и Реввоенсовета. Но он бдительно следил за происходящим: подстегивал, напоминал, корил и устраивал разносы за медлительность или мягкотелость. До нас дошло большое количество его шифрованных телеграмм, конфиденциальных записок и распоряжений. Тон их чрезвычайно жесткий и безжалостный. (Недаром все они потом были упрятаны в спецхраны и спецархивы.) В каждой из них решительные требования санкций и репрессий. Например, в августе 1918 г. Ленин телеграфирует в Пензу: «Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Тогда же идет его телеграмма в Саратов: «.Временно советую назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты.» Ив Пензу: «Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать. 1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. 2) Опубликовать их имена. 3) Отнять у них весь хлеб. 4) Назначить заложников. Найдите людей потверже».

Красный революционный террор, фактически начавшийся сразу после октябрьского переворота, колоссально усилился во второй половине 1918 г. после покушения на Ленина эсерки Фани Каплан. (30 августа, выходя с завода Михельсона, где он выступал на митинге, Ленин был ранен двумя выстрелами из револьвера.) Созданная в декабре 1917 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия получила по предложению Ленина права внесудебной расправы. Этот всесильный орган имел полномочия арестовывать, вести следствие, выносить приговоры и приводить их в исполнение. В своих действиях он был подотчетен только Политбюро. (Правоверный большевик Крыленко писал позже, что ВЧК быстро превратилась в наркомат, «страшный беспощадностью своей репрессии и полной непроницаемостью для чьего бы то ни было взгляда всего того, что творилось в его недрах».)

Забота о продовольственном снабжении городов и армии была едва ли не главной задачей советской власти с первых месяцев ее существования. Ленин писал, что в экономическом отношении социализм – это такое общество, где отсутствует частная собственность, где все фабрики, заводы и земля принадлежат народу. Все граждане в таком обществе превращаются в служащих по найму у государства, становятся служащими одного всенародного синдиката. Распределение продуктов и товаров народного потребления так же находится под контролем государства. Каждый гражданин, отработав на общество, получает у него соответствующее удостоверение и по этому удостоверению получает из общественных складов соответствующее количество продуктов. Чтобы осуществить эту программу, необходим всеобщий контроль и учет за мерой труда и мерой потребления. (Об этом подробно в ленинской брошюре – «Очередные задачи советской власти», вышедшей в апреле 1918 г.)

Озвученные положения были реализованы в 1918 г. в системе мер «военного коммунизма». Советское правительство было подвинуто на них, кроме своих теоретических догм, сложной политической обстановкой. Уже во второй половине 1917 г. в России обострился продовольственный кризис. Из-за фактического развала товарно-денежных отношений прекратились поставки хлеба в города. Анализируя ситуацию, Ленин находит из нее единственный выход – рабочие должны с оружием в руках сами взять себе хлеб. В мае 1918 г. он пишет основные положения декрета о продовольственной диктатуре. Острие его было направленно против кулаков (зажиточных крестьян). Владельцы, имеющие излишки хлеба и не сдававшие их государству, объявлялись врагами народа и подлежали заключению на срок до десяти лет с полной конфискацией имущества. Для реквизиции хлеба формировались специальные продотряды. Начиная с июня 1918 г. во все концы летят ленинские телеграммы-молнии с приказами о начале продразверстки. Крестьяне отчаянно сопротивлялись этому неслыханному нажиму. На протяжении всей Гражданской войны не прекращались мощные крестьянские восстания против продразверстки. Реакция на них советской власти была однозначна – беспощадное подавление. Только мощный Антоновский мятеж и Кронштадтское восстание заставили Ленина отказаться от политики экспроприации в деревне.