правда, не очень лестно. Все они превращались для него в «стихотворок» при сопоставлении с дорогим образом Мирры Лохвицкой.

Любовь Столица и Игорь Северянин почти одновременно оказались в эмиграции. Северянин с больной матерью поселился в Эстонии и остался в ней после получения этой страной независимости в 1918-м. А Любовь Столица в конце 1918 года с мужем и сыном уехала на юг страны, а в 1920 году эмигрировала.

С годами к Игорю Северянину пришло восхищение этой женщиной. Он видел незаслуженную печать пошлости в отношении к ней и по достоинству оценил её «разгульный русский стих». Работая над сборником «Медальоны», который, по его замыслу, должен был стать своеобразной галереей русской поэзии, поэт опубликовал в кишинёвском журнале «Золотой петушок» (вышло всего три номера) два портретных сонета «Любовь Столица» и «Бальмонт», написанных в Кишинёве. Особый смысл приобретает соседство с медальоном «Бальмонт» о «коростеле владимирских полей», которого «жизнь обрядила пышностью павлиней...». Из сонета «Любовь Столица»:

Воистину — «Я красками бушую!» Могла бы о себе она сказать. Я в пёструю смотрю её тетрадь И удаль вижу русскую, большую. ............................................................. А ведь она легка, как яблонь пух, И красочностью ярче, чем Малявин! О, если б бережнее отнестись, — В какую вольный дух вознёсся б высь, И как разгульный стих её был славен!

Неожиданная смерть поэтессы потрясла Игоря Северянина. Об этом он пишет в письме Августе Барановой из Кишинёва 5 марта 1934 года, всего через четыре дня после написания посвящённого поэтессе сонета:

«Из Софии мне пишут о скоропостижной] кончине Любови Столицы. Было ей 53 года [точнее, 50], и она была весёлая и цветущая женщина. Мы часто встречались с ней у Масалитиновых и Разгоневых и бывали у них в доме. В день смерти она принимала участие в литературном] вечере, сама играла в своей пьесе, много танцевала и через 15 минут, по возвращении домой, умерла. Это производит тяжёлое впечатление на недавно её видевших».

Сонет Северянина «Любовь Столица» оказался последним словом короткого, но яркого диалога с этой поэтессой.

Во второй раз Северянин приехал в Болгарию в декабре 1933 года по пути в Бухарест. Тогда 16 и 21 декабря он выступил в зале Славянского общества с чтением стихов о болгарских впечатлениях, о России. Поэзоконцерты предварялись его лекцией «Путь к вечным розам. Русская поэзия начала XX века». В газете «La Bulgarie» (София) появились заметка «Игорь Северянин в Софии», фото и подпись «Wit-sky». В информации говорилось:

«Прибыл в Софию известный русский поэт Игорь Северянин. Сегодня он прочтёт лекцию на тему: “‘Путь к вечным розам’ (русская поэзия начала XX века)”. В среду в Славянском обществе будет вечер поэзии. Северянин прочтёт стихотворные посвящения Болгарии. Из Софии он поедет в Кишинёв, где он редактирует журнал “Золотой петушок”, в котором сотрудничают Куприн, Бальмонт, Тэффи, Бунин и др.».

Северянин получил номера журнала «Листопад», в котором публиковались его стихи на русском языке (1931, книги 7—8) и части его воспоминаний «Уснувшие вёсны» (1931, книги 7—8; 1932, книги 9—10).

На память о встречах с Чукаловым Северянин написал сонет в дополнение к сборнику «Медальоны»:

Избрал он русский для стихов язык, Он, сердце чьё звенело мандолиной. Он в Петербурге грезил роз долиной, Которою прославлен Казанлык... (Тойла, 1934, 5 сентября)

Переписка с ним продолжалась в 1932—1938 годах (12 писем), позволяя высказать всё, что волновало, ощутить понимание и сочувствие, так необходимые поэту.

«Тойла, 13.VII. 1938 г.

Дорогой Савва Константинович!

Получив это письмо, не подумайте, что мы могли позабыть когда-нибудь дорогую Надежду Захаровну и Вас. Нет, конечно, этого не произошло, а только уж очень грустно наша жизнь за последние годы сложилась, поэтому просто писать не хотелось, чтобы не огорчать Вас своими невзгодами. Достаточно сказать, что с июня 1934 года мы сидим здесь безвыездно пятый год, что работы абсолютно никакой нет нигде, что здоровье наше никуда не годится, что нуждаемся мы ужасно. Фелисса Михайловна перенесла весною 1936 года сильное воспаление почек и с тех пор стала форменным инвалидом. Не может больше поднять ни малейшей тяжести, не может даже слегка промочить ног: сразу же начинается жар и такие боли, что приходится кричать. Здоровье своё она потеряла на работе, где прослужила около года, чтобы помочь мне и сыну. А у меня сердце никуда не годится, болит жгуче, безумные боли в голове и слепой кишке. Сын Вакх (ему 16 лет) окончил шестиклассное начальное училище, год учился в ремесленном, а теперь уже второй год будет учиться, — если это удастся только, — в Государственном техническом училище с пятилетним курсом, после чего он мог бы получить место мастера на заводе с ежемесячным окладом до 50 долларов. До сих пор мы кое-как его поддерживали, но теперь, увы, уже лишены всякой возможности платить за его пансион в Таллине (Ревеле) около 12 долларов в месяц, поэтому, видимо, ему придётся покинуть блестяще проходимое им училище и сесть без работы и без знаний в деревне и погубить свою карьеру. Ужасно это тем более, что Вакх — мальчик хороший, добрый, способный и совестливый и