России в конце XIX века цветок вошёл в моду, — пишет Ольга Кушлина, — украсил жардиньерки “роковых женщин”, он действительно отказался от своего русского имени и от лесного собрата, накинув флёр загадочности — стал цикламеном. Мода была подкреплена частыми изображениями своеобразных, причудливо изогнутых лепестков и стеблей на тканях, вазах, тарелках. И разумеется, на пике популярности цикламена появились приторно-сладкие духи».

Характерно, что Северянин связывает запах цикламена с телесной красотой и женским соблазном вслед за Фёдором Сологубом. В романе Сологуба «Мелкий бес» Людмила Рутилова пользуется духами с запахом цикламена как самым верным способом обольщения, собираясь на первое свидание с невинным Сашей. Его удивляет «сладкий, но странный, кружащий, туманно-светлый, как золотящаяся ранняя, но грешная заря за белой мглою» запах французских духов — «Цикламен» от Пивера. Тогда Людмила поясняет: «Слушай: три духа живут в цикламене, — сладкою амброзиею пахнет бедный цветок, — это для рабочих пчёл. Ведь ты знаешь, что по-русски его дряквою зовут.

— Дряква, — смеючись повторил Саша. — Смешное имечко.

— Не смейся, пострел, — сказала Людмила... и продолжала: — <...> ...И ещё он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчёл, а для того, о ком мечтают, и это его желание, — цветок и золотое солнце над ним. И третий его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для того, кто любит, и это — его любовь, — бедный цветок и полдневный тяжёлый зной... Он радует, нежный и солнечный цикламен, он влечёт к женщинам, от которых сладко и стыдно, он волнует кровь».

Но у Северянина цветочная символика цикламена и его живой аромат сливается с другими живыми запахами голубенького цикория, акации, грецкого ореха, яблоневых рощ, а главное, они согреты живыми и искренними чувствами и эмоциями.

Мы все переживали здесь вдвоём: Природу, страсть и чаянья, и грёзы. «Ты помнишь, как сливались наши слёзы?» — Спрошу тебя твоим же мне стихом. Ты из своей весны шестнадцать дней Мне радостно и щедро подарила. Ты в эти дни так бережно любила... Я женщины ещё не знал нежней!

Так писал Игорь Северянин в стихотворении «Уехала...», созданном на следующий день после отъезда Валентины Берниковой 27 августа 1933 года.

Теория версификации

В «Автопредисловии» к восьмому изданию «Громокипящего кубка» поэт писал: «Работаю над стихом много, руководствуясь не только интуицией...» И это правда. Его творческие находки позже отразились в его собственной теоретической работе.

В творчестве поэта можно встретить стихи, посвящённые поэзии, поэтическому мастерству и особенностям стихосложения (например, «Поэзоконцерт», «Пролог. “Эго-футуризм”», «Эпилог “Эго-футуризм”» и др.). В книге «Ананасы в шампанском» Игорь Северянин пишет, характеризуя «будуарные» темы, преподнесённые с сокровенной или откровенной иронией:

Каждая строчка — пощёчина. Голос мой — сплошь издевательство. Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.

Приведённое ниже стихотворение «Сказка», в котором поэтически раскрывается суть стихотворных размеров, написано Игорем Северяниным в 1908 году.

Певучий дактиль плеском знойным Сменяет ямб мой огневой. Мирра Лохвицкая Под лунный лепет колокольца Играет локоном Триоль. Октава льёт в цепочку кольца. Тоска — элегии пароль. Клянётся рыцарь Романсеро Бесовской дюжиной Рондо, Что нет препон для кабальеро. Рондо смеётся из ландо. От пьяных оргий Дифирамба Бежит изнеженный Ноктюрн, Бежит к луне тропою Ямба И просит ласки,просит зурн. Педант-Сонет твердит: «Диаметр»... Льстит комплименты Мадригал. И декламирует Гекзаметр: «Уста Идиллии — коралл»... Злясь, Эпиграмма ищет яда. Потупил глазки скромный Станс. Поёт растроганный Романс. И фантазирует Баллада.

В «Теории версификации» Игорь Северянин приводит примеры использования в русской поэзии (в том числе изобретённых самим поэтом) 25 «стилистических [или строфических] форм», в числе которых триолет, рондель, virelai, lai. Определяя эти редкие стихотворные формы, поэт обнаруживает хорошие познания в области истории и теории стиха. Поэт стилизует средневековые западноевропейские стихотворные формы: сонет,