уже рассвело. Долина за устьем Пряжи была хорошо видна. А позади исчезнувшего леса виднелось еще что-то. Приложив ладони к глазам, отроки всматривались и различали в свете быстро яснеющего дня, что на равнине стоит войско, готовое к бою, по численности не уступающее дружинам речевинов и рарогов, вместе взятых.

– Может… тоже мороки? – предположил Кремень, до сих пор не пришедший полностью в себя.

– Нет. – Велемог решительно качнул головой. – Я прапорец вижу. Громовое колесо. Это не мороки, это Держимир.

– Так это он все затеял! – сообразил Кремень. – Это он морок навел да хотел за мороком к нам незаметно подобраться! Хороши бы мы были!

Князь не ответил. Держимир затеял морок или не Держимир, но морок задержал речевинов и дал возможность дрёмичам подтянуть войско. Теперь не миновать битвы, которой он так настойчиво искал.

Глава 6

Два войска оказались друг против друга на равнине, где снег уже растаял и влажная земля топорщилась блеклой прошлогодней травой. С одной стороны темнел поодаль лес – на сей раз настоящий, – а с другой – виднелся пологий, но довольно высокий холм, к которому утекала неширокая быстрая Пряжа. На дальнем склоне холма располагалось святилище Макоши, вожделенная цель речевинского и рарожского князей. Но на пути к святилищу стояло войско Держимира.

Велемог давно ждал встречи с противником, его полки знали свои места, и сейчас речевинам не потребовалось много времени, чтобы занять боевой порядок. Пешая рать, собранная в основном в славенском посаде и в окрестностях, встало прочной стеной, толщиной в двадцать рядов. Из-за плотного ряда круглых щитов грозно торчали копья с древками, окрашенными в красный цвет. Впереди расположились лучники, готовые начать бой, а потом быстро укрыться за стеной щитов. По бокам стены Велемог поставил две конные дружины – Светловоя и Боримира. Рарожский князь был не слишком доволен своим подчиненным положением, несмотря на большую ответственность своей задачи. Однако возражать не стал: по численности его дружина была не сравнима с речевинской.

Выстроившись, речевины двинулись вперед. Пешая рать шла, не нарушая порядка стены, конная дружина стучала мечами о щиты, чтобы подбодрить ратников. Князь Велемог скакал впереди, под развевающимся стягом, где золотом по алому шелку был вышит знак Молота и Чаши – знак Сварога.

– Небесный Кузнец с нами! – кричал князь, высоко поднимая меч и ловя клинком первые лучи солнца. – И как Сварог Змея зажал в клещи и голову ему снес, так и мы дрёмичей зажмем и головы снесем!

На вид войско Держимира казалось гораздо слабее: даже издалека легко было рассмотреть, что его пешая стена насчитывает не более десяти рядов.

– Да их вдвое меньше нашего! – радостно кричали конные отроки ратникам. – И лучников впереди нет! Побьем! Щитами закидаем!

Стяг самого Держимира, с громовым колесом, виднелся не впереди, а сбоку, над конными рядами его «леших». На другом краю вился по ветру стяг с каким-то вовсе неведомым знаком. А перед медленно наступающей стеной носился взад и вперед всадник на вороном коне и кричал что-то.

– Эй, речевины, березовые дубины! – доносился до передних рядов задорный голос. – Не промочили ли ноги, как через Истир брели? А то будете чихать, дубины растеряете! Глядите – и порты намокнут, как обратно вас поскидываем! А может, есть один в сухих штанах – пусть выйдет со мной силой померяться!

Некоторые из речевинов на ходу вскинули луки, пытаясь прекратить обидные речи. Смеясь, всадник откинулся назад, лег спиной на заднюю луку седла, как будто был без костей, – стрелы пролетели над ним. А Светловой вгляделся и ахнул: ему вспомнились давняя битва на Истире и это самое лицо, смуглое, с крупным носом и большими темными глазами. Только тогда оно было замкнутым и ожесточенным, а сейчас смеялось. Но та же была легкая подвижная фигура, та же черная коса до лопаток. Это он, тот самый «темный глаз»! Светловой был так потрясен, что на миг забыл, куда и зачем несет его конь, забыл о битве: ведь он считал этого человека мертвым. А он жив… жив ли? Или это блазень, или оборотень, или упырь, вылезший из могилы, чтобы попытаться довершить свое злое дело?

До речевинов уже долетали боевые кличи противника; громче всех раздавался голос Озвеня, подобный боевому рогу, и Светловой тоже вспомнил его. Все те, с кем он уже скрещивал оружие в тот давний день, наградивший его знанием и смерти, и счастья, были снова здесь, и теперь ему казалось, что все то, что случилось с ним с тех пор, было дорогой к этой битве. Битве, которая решит… Что решит? Этого он не знал, но об этом сейчас было некогда задумываться.

Пешие стены все убыстряли шаг, готовясь столкнуться с противником и попытаться первым же мощным натиском оттеснить его назад. Полетели первые стрелы речевинских лучников, воткнулись в красные щиты дрёмичей с громовым знаком на медных умбонах. А в ответ им из-за дрёмической стены тоже полетели стрелы. Не ждавшие этого речевины в душе дрогнули, а князь Велемог выбранился: теперь он понял, почему стена Держимира оказалась такой тонкой.

Байан-А-Тан, не дождавшись поединщика, ускакал к своему конному полку. Велемог вскинул меч, собираясь призвать к решительному удару, как вдруг в конных полках Держимира началось что-то непонятное. От каждого из них отделилось по нескольку всадников и стремительно поскакало навстречу речевинам. В отличие от других на них не было кольчуг, шлемов или иных доспехов, а только белые рубахи, даже без поясов. Один из них летел прямо на князя Велемога; Велемог перехватил копье по-другому, глянул на противника, примериваясь… и вдруг издал крик, больше похожий на всхлип.

Холодный ужас хлынул по жилам, волосы явственно шевельнулись под шапкой. У всадника была волчья голова. Слышавший о любви дрёмичей к личинам, Велемог попытался взять себя в руки и подавить первый испуг, но чем больше он смотрел, тем крепче леденело сердце: это была не личина, это была живая голова волка на человеческих плечах. В приоткрытой пасти сверкал тесный ряд белых зубов, глаза горели красным огнем, уши стояли торчком, как у настороженной собаки, и на звериной морде было то самое осмысленное выражение жестокости, которое и делает оборотней настолько ужасными. Нет ничего хуже безжалостной, кровожадной силы зверя, соединенной с человеческим разумом.

Не думая, Велемог метнул сулицу: руки сами сделали привычное дело. Острие ударило прямо в грудь оборотню, но сулица отскочила, упала на землю. Всадник слетел с седла, покатился по земле… И на мокром ковре прошлогодней травы вдруг оказался волк, огромный