Когда китайцы отказались подписывать любые документы и ратифицировать договор, Игнатьев тайно покинул Пекин, пробрался через расположение китайской армии, по реке Бэйхэ спустился к морю. Там его ждала русская Тихоокеанская эскадра, и на военном корабле он отправился в Шанхай, чтобы провести переговоры уже с союзниками. Что там происходило, как и в чем он их убеждал, известно мало. По сведениям английских историков, русский дипломат снабдил британцев картами китайских позиций и сведениями о столичных интригах. В то же время он делал это так, чтобы заставить западных союзников играть в нужную ему игру. То есть вел он себя очень по-британски, чужими руками расчищая путь.

В конце сентября 1860 года к Пекину подошел отряд союзников в количестве 7 тысяч человек. По пути англо-французский корпус громил китайскую армию. Вместе с союзниками в китайскую столицу вернулся и Николай Игнатьев. К этому моменту китайский император сбежал из столицы, оставив руководить обороной своего брата. Русский дипломат повторно предложил китайскому правительству свои услуги в качестве посредника на переговорах с Западом. Сразу по приезде в город, 3 октября, он принял китайскую делегацию в Южном подворье Русской духовной миссии. Поскольку китайцы всерьез и не без оснований опасались, что союзники могут просто разрушить половину Пекина во время штурма или в качестве наказания, они согласились на посредничество Игнатьева.

Дипломат поставил им пять условий, при которых он поможет Китаю, в их числе были и ратификация Айгунского договора, и разграничение по реке Уссури до Японского моря и по линии китайских пикетов в Западном Китае. Китайцам делать было нечего, внутри города стояли союзники, которые уже разграбили летний дворец Юаньминъюань, при этом китайцы лишились бесценной коллекции фарфора и прочего содержимого дворца. Грабили его не просто так, а по приказу Брюса Джеймса, лорда Элджина, английского представителя, будущего вице-короля Индии. По воспоминаниям генерала Чарлза Джорджа Гордона, который потом погиб в суданском Хартуме во время новой колониальной войны, это выглядело так: «С трудом можно себе представить красоту и великолепие сожженного нами дворца… Мы уничтожили, подобно вандалам, поместье столь ценное, что его не удалось бы восстановить и за четыре миллиона».

Так что в этих условиях китайцы приняли условия Игнатьева. И вот тут проявился в полной мере его талант дипломата, разведчика и тонкого интригана. Переговоры западных союзников с китайцами проходили в помещении Русской миссии, при прямом участии русского посланника. Он, по сути, не давал им говорить напрямую, без его присутствия. При этом он вел отдельные переговоры с обеими сторонами. Китайцев он убеждал в том, что западные союзники не смогут ничего сделать, сил у них маловато, а он, как представитель России, обещает поддержку. Союзникам он заявлял, что китайцы будут сражаться до последнего и европейцы умоются тут кровью. А еще он объяснил союзникам, что у Китая с Россией проблем нет, договор по границе подписан, вот он, пожалуйста, так что никаких споров. А он просто пытается помочь, исключительно бескорыстно, просто потому, что России не нужно вот это вот все — война, восстание и прочий беспорядок — у своих границ. Насколько ему верили англичане и французы, вопрос большой. Современные английские историки пытаются заявлять, что, дескать, замыслы Игнатьева сразу все раскусили. Но вот ход событий показывает, что на самом деле русский дипломат, как говорили в 90-е, «грамотно всех развел». Например, русско-китайские переговоры шли втайне от союзников, без участия Игнатьева, но под его контролем.

Близилась зима, чтобы оставаться в Северном Китае, требовались ресурсы и надежные тылы. Ни того, ни другого у союзников не было, англичане и французы спешили заключить соглашение. Но они хотели заключить его на своих условиях. Император же заявлял, что согласен подписать договоры, которые ему предлагали перед началом войны. Игнатьев стал осторожно убеждать императора, что оккупационный корпус может остаться зимовать, хотя прекрасно знал, что на самом деле корпус этого не может. Сил продолжать войну не было. Требовалась дополнительная переброска военных. Но были огромные опасения, что все это кончится плохо. После восстания сипаев британцы жили фобиями новых мятежей. Британский командующий в Китае лорд Элджин писал тогдашнему министру иностранных дел лорду Джону Расселлу: «Мы могли бы аннексировать Китайскую империю, если бы нам хватило глупости получить на руки вторую Индию». Так что англичане и французы в итоге согласились на самые первоначальные условия, которые сами же выдвигали Китаю, и подписали соглашения, вывели войска. Игнатьев смог убедить союзное командование, что пока даже не надо им оставлять посольства в Пекине, потому что опасался, что союзники могут узнать про русско-китайские переговоры.

Императору дипломат заявил, что это он ускорил вывод иностранных войск, что это он смог уговорить англичан, чтобы те снизили контрибуцию. И оснований не верить ему не было — вон они, оккупационные войска, покидали город. Тогда он начал вести переговоры о том, что Китаю надо сделать уступки России в разграничении дальневосточных территорий. Когда китайцы начинали колебаться или юлить, он заявлял, что может и убедить союзников войска вообще не выводить. И тут тоже не приходилось сомневаться. Оккупационный корпус пока еще не ушел окончательно. 6 ноября 1860 года последние западные военные покинули Китай. Одиннадцать дней спустя Россия и Китай подписали Пекинский договор.

Это был дипломатический триумф Игнатьева, которому еще не исполнилось и тридцати лет. Он смог окончательно присоединить к Российской империи, без единого выстрела, огромные территории нынешнего Дальнего Востока. Мало кто задумывается сейчас о том, что крупнейший город региона Владивосток был основан как военный пост только летом 1860 года, а окончательно стал развиваться как город именно после подписания Игнатьевым Пекинского договора. Китайской стороне пришлось согласиться на открытие русских консульств в Восточном Туркестане и пойти на ряд торговых послаблений для русских купцов. Впрочем, и китайские купцы получили права в Российской империи. Из договора:

«СТАТЬЯ 5

Русским купцам, сверх существующей торговли на Кяхте, предоставляется прежнее право ездить для торговли из Кяхты в Пекин.

Китайским купцам, если они пожелают, также дозволяется отправляться для торговли в Россию.

СТАТЬЯ 6

В виде опыта открывается торговля в Кашгаре, на тех же самых основаниях, как в Или и Тарбагатае.

СТАТЬЯ 7

Как русские в Китае, так и китайские подданные в России, в местах, открытых для торговли, могут заниматься торговыми делами совершенно свободно, без всяких стеснений со стороны местного начальства, посещать также свободно и во всякое время — рынки, лавки, дома местных купцов, продавать и покупать разные товары оптом или в розницу, на деньги или посредством мены, давать и брать в долг по взаимному доверию.

СТАТЬЯ 8

Русские купцы в Китае, а китайские в России состоят под особым покровительством обоих правительств. Русское правительство может назначить теперь же своих консулов в Кашгар и Ургу. Китайское правительство, равным образом, может, если бы пожелало, назначать своих консулов в столицах и других городах Российской империи».