Необъяснимо, чем руководствовались члены отделений медицинских наук и физиологических наук, избрав своими членами-корреспондентами ученых, имевших индекс Хирша от 0 до 4 и число цитирований менее 100? Среди семи новоизбранных по секции физиологии пятеро имели индекс Хирша от 18 до 32, тогда как по секции фундаментальной медицины только у одного – высокий индекс Хирша (h = 20). У остальных пяти индекс равен 1, 2, 2, 7, 9. Увеличение доли таких и иже с ними членов-корреспондентов и, соответственно, академиков в составе отделений – верный путь к дальнейшей деградации и гибели РАН. Не удивительно ли, что действительно выдающиеся ученые, имеющие публикации в «Nature», «Science», «Cell» и индекс Хирша более 30, остались «за бортом». «Чем больше Хирш, тем меньше шансов» – так комментировались чудеса этой выборной кампании в СМИ. Не берусь утверждать, но складывается впечатление, что сходный сюжет выборов был разыгран и в других отделениях РАН.

Создавшаяся в РАН ситуация невольно вызывает аналогию с процессом малигнизации: мутации, не подвергшиеся репарации, инициируют злокачественную трансформацию, промоторы ускоряют этот процесс, и клон стремительно разрастается, убивая организм. В письмах, которые были направлены кандидатам в президенты РАН в период предвыборной кампании 2016 года, я наивно предлагал членам академии обратиться в Государственную Думу и Федеральное собрание РФ с призывом проявить государственную мудрость и мужество признать решение о слиянии трех академий ошибочным, отменить его и вернуть РАМН и РАСХН в «первобытное» состояние, то есть восстановить их самостоятельность. Вновь избранным в 2016 г. академикам и членам-корреспондентам РАН по Отделению медицинских наук и секции фундаментальной медицины ОФН предложить войти в состав реанимированной РАМН. Если оставить размер академических «стипендий» на уровне РАН, то подавляющее большинство медиков и аграриев будет только приветствовать возвращение к самостоятельности.

Кого мы выбираем?

Существующая практика выборов в РАН допускает отсутствие конкуренции на вакансии с «узким» названием, объявляемые «под человека», что изначально ставит в неравное положение всех претендентов на избрание. Особенно это касается выборов по региональным отделениям. При этом такому кандидату на вакансию, скажем, по генетике или физиологии, объявленную по региональному отделению, практически гарантировано избрание даже при достаточно скромных достижениях и при отсутствии конкурентов, тогда как претендент на такую же вакансию, но объявленную по основному списку, должен подчас конкурировать с десятком и более претендентов.

Еще большую сумятицу внесло введение возрастного ценза. Как известно, молодость – единственный недостаток, проходящий с возрастом. Научные открытия делаются в разном возрасте. Многочисленные примеры научного и творческого долголетия[232],[233],[234] ставят под сомнение дискриминационный для лиц старших возрастных групп смысл этой нормы. Нобелевские премии присуждались как ученым моложе 30 лет, так и старше 80 лет. Так, в 60-летнем возрасте сделали свои открытия увенчанные Нобелевской премией генетик Э. Льюис, иммунолог Н. Ерне, в 62 года – нейрохирург А. К. Мониш, в 64 – физиолог и фармаколог З. Фучготт. В 2002 году Нобелевской премии за развитие методов идентификации и структурного анализа биологических макромолекул был удостоен 85-летний Д. Фенн, сделавший свое открытие в 67-летнем возрасте.

Сетования на средний преклонный возраст членов наших академий (РАН, РАМН, РАСХН) и стремление менеджеров от науки непременно омолодить их состав, как показал наш анализ, были несостоятельны, поскольку в выполненной в Институте демографических исследований общества Макса Планка (Росток, Германия) работе показано почти полное совпадение в распределении по возрасту членов Королевского общества (Академии наук) Великобритании и родной Российской академии наук[235]. Я передал эту информацию академику Ж. И. Алферову, который активно выступал против нападок на РАН.

Если «эффективные менеджеры от науки» так озабочены «омоложением» академии, то следующим их шагом может оказаться запрещение баллотироваться лицам старше 70, 75, 80 или 90 лет (в зависимости от возраста принимающих решение лиц. Я предлагаю отменить норму выделения вакансий для лиц моложе 50 (или 51?) лет, при выделении вакансий исходить из перечня научных специальностей ВАК, а не произвольно изобретаемых под «нужных людей» специальностей. Необходимо проводить широкое обсуждение кандидатур на избрание в РАН; выработать всем понятные, объективные (с учётом научной специальности), наукометрические и экспертные показатели, позволяющие претендовать на избрание в РАН как по общим, так и по региональным спискам.

Даже при беглом взгляде на наукометрические показатели членов РАН очевидно отсутствие превосходства академиков над членами-корреспондентами. Среди академиков и среди членов-корреспондентов Отделения физиологических наук, равно как и в других отделениях РАН, вне зависимости от возраста есть активно работающие и, напротив, самоустранившиеся от научной работы. При сравнении наукометрических показателей по базам данных SCOPUS или Web of Science на 2016 год средние показатели индекса Хирша у академиков секций физиологии и фундаментальной медицины составили 14,23 и 5,53 соответственно, тогда как у членов-корреспондентов обеих секций – 14,63 и 9,5 соответственно. Число цитирований более 1000 имели 47 % академиков и 36 % членов-корреспондентов секции физиологии, 7,7 % академиков и 25 % членов-корреспондентов в секции фундаментальной медицины. За предшествовавшее выборам пятилетие более 100 раз цитировались работы 12 из 17 (71 %) академиков-физиологов и 15 из 22 членов-корреспондентов (68 %) секции физиологии и, соответственно, 4 из 13 (31 %) академиков и 6 из 12 (50 %) членов-корреспондентов из секции фундаментальной медицины.

Замечу, что выходящая за рамки разумного наукометрическая мания привела уже к таким негативным явлениям, как неоправданное самоцитирование, корпоративное цитирование, появление «мусорных» журналов и требования публикаций результатов исключительно в высокорейтинговых журналах. Не исключено, что именно погоня за высоким импакт-фактором, инициированная чиновниками ФАНО, вызвала существенное повышение оплаты за публикацию зарубежными журналами. Появилась весьма процветающая индустрия по увеличению индекса Хирша, особенно по версии РИНЦ. Рекордная скорость публикаций обеспечивается их размещением в сборниках трудов многочисленных конференций, индексируемых РИНЦ. Использование этого нехитрого приема для увеличения показателей цитируемости, включая индекс Хирша, увы, становится частым явлением, возникшим как ответная реакция научных работников на обрушившийся на них «девятый вал» наукометрических запросов, решающих их научную судьбу. В этом трудно винить только авторов – преподаватели вузов и сотрудники академических институтов находятся под угрозой отказа в продлении трудового соглашения (заключаемого чаще всего на год) без достаточного числа публикаций в изданиях с высоким импакт-фактором[236],[237].

Очевидно, что нельзя придавать наукометрическим показателям решающее значение. Клиницисты, участвующие в международных протоколах по многоцентровым испытаниям новых лекарств, обычно включаются в отчеты, публикуемые в самых высокорейтинговых журналах с десятками соавторов. Эти статьи бешено цитируются, но подчас никакой существенной научной ценности не имеют. Другая история – с корпоративным цитированием, когда цитируют только членов «своей команды» и замалчиваются работы конкурентов. Такого рода примеров можно привести множество. Вместе с тем наукометрия может дать представление о перспективных направлениях в науке и её «горячих точках»,