Они с Алексом сидели за столом друг напротив друга. Он рассеянно просматривал газету и что-то говорил о ценах на металл, долларах, рабочих. Голова ее была тяжелой, на лбу выступили капельки пота. От его монотонной речи ее мутило: желудок реагировал на это так же, как на дурной запах. К горлу подступила желчь, и Леонора поспешно прикрыла рот ладонью.

Алекс опустил газету и скорчил недовольную гримасу:

– Что с тобой происходит?

– Я неважно себя чувствую.

Желудок вновь сжало спазмом, и она бросилась к туалету, зацепив угол стола, отчего чайные чашки жалобно звякнули.

Через несколько минут Леонора вернулась. Лицо ее было белым как полотно, руки тряслись. От вида стоявшей на столе тарелки с яичницей ее начало тошнить с новой силой. Она прикрыла тарелку салфеткой и отодвинула от себя. Мередит подлила ей чаю.

– Тебе лучше? – спросил Алекс с полным ртом.

– Да, – солгала она.

Мередит поставила чайник на стол:

– Полагаю, уместно будет вас поздравить, да?

Внутри у Леоноры все оборвалось.

Алекс перестал жевать:

– Поздравить с чем?

– С ребеночком, конечно! У моей матери двенадцать детей. И уж я-то могу распознать беременную женщину!

Она подмигнула Леоноре и удалилась.

Подкравшийся страх потянулся, как проснувшийся кот, и Леонора защитным жестом прижала руки к животу.

Вилка Алекса зависла в воздухе. Брови его расправились, а складки на лбу смягчились.

– Это правда? – прошептал он.

– Я н-не знаю, – запинаясь, пробормотала она.

Словно в странном сне, Алекс приблизился к ней, опустился на колени и взволнованно сжал ее руки. Глаза его возбужденно блестели.

От такого проявления радости у нее внутри все сжалось. Все рушилось. Джеймс… Ребенок… Под руками Алекса все это превращалось в прах.

– Так что, ребенок? – Удивленное лицо Алекса сияло, губы расплылись в улыбке. – У нас будет ребенок?

Леонора ошеломленно уставилась на свои руки: его прикосновение вызвало в ней ощущение обреченности. Она ждала, как приговоренный к казни ожидает падения ножа гильотины. Сейчас у него в голове все сложится. Лгать бесполезно. Скоро ее беременность все равно стала бы заметна. Она ждала, зная, что стоит только Алексу сосчитать дни, недели и месяцы их супружеского воздержания, как он сразу поймет, что они не могли зачать это дитя. Тело ее заледенело и начало непроизвольно дрожать. На глаза навернулись слезы. Она ждала.

Пальцы его напряглись. Процесс ожидания закончился. Он все понял. Леонора, сдаваясь, подняла на него глаза. Все его радость и нежность разлетелись, разорванные в клочья. Остались лишь лед, ненависть и пугающая тьма.

– От кого он? – прорычал Алекс и сильно сдавил ей руки, впившись ногтями в кожу. – От кого он?

Леонора застонала, пытаясь вырваться. Но его ногти впились глубже, оцарапав ее.

– Я не знаю!

Выпустив ее руки, Алекс отвесил ей пощечину, так что голова Леоноры мотнулась из стороны в сторону. Она схватилась за пылающую щеку, чувствуя вкус крови, сочившейся из уголка рта.

– Прошу тебя… – умоляющим голосом произнесла она.

Но Алекс был ослеплен яростью. Схватив Леонору за плечи, он немилосердно тряс ее, как охотничий пес терзает пойманного кролика.

– Говори немедленно, кто это был, иначе я за себя не ручаюсь!

– Он из госпиталя! – крикнула Леонора в отчаянной попытке хоть каким-то образом прекратить все это. В памяти всплыло нужное имя. – Доктор Эдвардс!

Алекс мгновенно опустил руки, словно ее кожа была пропитана кислотой.

– Это было после похорон, – торопливо продолжила она, – когда ты был на заводе. – В голове наконец оформилась наспех созданная ложь. – Прости меня.

На мгновение Алекс застыл на месте. Но затем его глаза забегали, как у безумца. Он облизал губы и склонил голову к плечу.

Леонора в ужасе вскрикнула и попятилась, прикрывая живот руками. Алекс рванулся вперед и, схватив ее за волосы, швырнул о стену, вдребезги разбив зеркало.

Из кухни прибежала Мередит:

– Что случилось? Я услышала…

Алекс схватил Леонору за горло:

– Ты лжешь, шлюха!

– Уберите от нее руки! – закричала Мередит и попыталась разжать его пальцы.

Левой рукой Алекс наотмашь ударил Мередит по лицу, и та, отлетев в сторону, поползла к двери на улицу.

Джеймс водил жеребца по конному рингу, когда до его слуха донесся какой-то неясный шум, и волоски на его руках встали дыбом. Вскоре эти звуки оформились, превратившись в пронзительные крики. Джеймс перепрыгнул через поперечину забора.

– На помощь! – Из дома показалась Мередит. – Помогите кто-нибудь! Помогите! – Тут она заметила Джеймса. – Мистер Хэррингтон! – завопила она. – Он хочет убить Леонору!

В глазах у Джеймса помутилось. Он ринулся в дом. Каждая его мышца, каждый нерв звенели как натянутая струна. Ворвавшись в дом, он услышал громкие проклятия Алекса из соседней комнаты и глухой стук – это он бил Леонору головой об стену.

– Нет!

Джеймс подскочил к Алексу, схватил его за рубашку и швырнул на пол. Леонора медленно сползла по стене.

– Лео! – Джеймс подхватил ее безвольно поникшую голову и с жаром поцеловал. – Лео, ты слышишь меня?

– Ты! – прорычал Алекс, поднимаясь. – Так это был ты!

Джеймс обернулся, и в этот миг Алекс ударил его кулаком в плечо. Однако из-за ослепившей его ярости удар вышел несильным. Джеймс отбил его руку и нанес удар прямо Алексу в челюсть. Тот упал, но Джеймс схватил его за грудки и бил по лицу, пока кулак не стал скользким от крови, а тело Алекса не обмякло. Только теперь Джеймс увидел кровь и, взглянув на свои сбитые костяшки, отпустил его.

Джеймс оторвал взгляд от своих окровавленных рук и вернулся к Леоноре. Изо рта у нее текла кровь, опухшая щека была багровой.

– Проклятый ублюдок! – В дверях стоял Том, переводя взгляд с тела Алекса на Леонору и обратно.

– Вези сюда доктора! – скомандовал Джеймс. – А лучше сразу и шерифа.

Леонора пошевелилась, открыла глаза и, щурясь, посмотрела на Джеймса, как будто плохо видела его. Джеймс поцеловал ее.

– Слава богу! – Он прижался лбом к ее лбу. – Слава богу, с тобой все в порядке!

Леонора осторожно прикоснулась к щеке, но тут же отдернула руку. Потом она увидела Алекса, и рот ее испуганно приоткрылся:

– Он не…

– Нет. Он не умер, жив, – ответил Джеймс, хотя и жалел, что это так. Он погладил ее по голове. – Что случилось, Лео?