Можно предположить, что успехи Анскара в Бирке оставили след в ряде могил возле городища, обустроенных, по мнению некоторых ученых, согласно христианским обычаям. В захоронениях взрослые уложены вместе с детьми, что также необычно для этой области. В нескольких могилах найдены нательные кресты, а также украшенный знаком креста кувшин из Рейнланда, вероятно игравший роль литургического сосуда. Но это были скромные достижения, и ясно, что, несмотря на все усилия Анскара, Бирка так и не стала христианским поселением, предпочитая по-прежнему твердо придерживаться старых верований.

Увлекательные данные о характере и реалиях первых миссий можно получить из таких источников, как созданные около 968 года «Деяния саксов» Видукинда Корвейского, где описано обращение в христианство датского короля позднего времени. Контекст королевского крещения выглядит довольно двусмысленно, из чего становится ясно, что, хотя датчане во многих смыслах являются христианами, они также охотно хранят многие из своих прежних верований. Задача миссий заключалась не в обращении как таковом, а в практической деятельной демонстрации силы Христа.

О том, как это выглядело на практике, мы можем узнать из замечательного сочинения под названием «Гелианд» — «Спаситель». Текст написан на древнесаксонском языке в первой половине IX века и представляет собой пересказ Евангелия для германской аудитории, адаптированный с учетом ее вкусов и по форме напоминающий скандинавскую сагу, только с библейскими героями. В нем можно прочесть о рождении Иисуса в Галилейланде, о его походе в Йерусалимбург и о том, что Господь живет в большом небесном чертоге (очевидно, в Вальхолле). Молитва «Отче наш» написана «тайными рунами», апостол Петр стоит на страже у врат Хель (с одной буквой L) и так далее. Искушение Христа происходит в северной глуши, где обитают неясные силы, «могущественные существа», по-видимому живущие среди деревьев (возникает вопрос, как это соотносится с традиционными скандинавскими верованиями и какая их часть была известна христианским священникам). Аналогичным образом учеников Иисуса называют его дружинниками, уподобляя их свите военного вождя, а Тайная вечеря превращается в «последний пир в медовом чертоге». Даже Бога награждают одиническими эпитетами — «Победоносный вождь» и «Вседержитель». Именно такую проповедь приносили в Скандинавию первые миссионеры. Здесь, как во многих других случаях, они применяли привычную тактику, соединяя христианскую доктрину с изначальными верованиями и преданиями Севера.

Высказывались предположения, что обращение скандинавов в христианство было чисто формальным — они признавали внешние атрибуты веры и регулярно ходили в церковь, но на деле это была лишь видимость, прикрывающая сохранившиеся в глубине старые обычаи. В свете споров о загробной жизни и ее различных направлениях, в том виде, как они представлены традиционными верованиями и новой религией, возникает вопрос, могли ли люди эпохи викингов самостоятельно решать, куда они хотели бы отправиться после смерти. Если да, то как они относились к вере, в которой судьба бессмертной души человека зависела от того, прожил ли он жизнь определенным образом? Трудно переоценить, насколько чуждой им могла казаться эта концепция, хотя сегодня она стала краеугольным камнем многих мировых религий.

Здесь очень важен религиозный контекст источников, от которого зависит также восприятие материальной культуры. Многие сведения о дохристианском мировоззрении викингов дошли до нас из сочинений христианских авторов. Даже история о сотворении Ясеня и Вяза, с которой начинается эта книга, пропущена сквозь тот же ретроспективный фильтр — насколько случайным можно считать то, что имена первой пары людей в скандинавской космологии начинаются на «А» и «E/Э»? Хотя значение имени Аск (Ясень) вполне однозначно, с Эмблой такой уверенности нет. Наиболее распространенный вариант перевода — «Вяз», но на самом деле существительное, обозначающее вяз (almr), мужского рода и имеет запутанную этимологию. Еще один вариант перевода — «лоза, вьющийся стебель», хотя в этом случае слово, вероятно, происходит от греческого, и здесь научные дебаты забредают в недоказуемые дебри индоевропейского языкового наследия. Такого рода неразрешенная путаница — двусмысленности, противоречия и вероятности — вполне типична для духовного палимпсеста эпохи викингов, который мы различаем смутно, на глубине более чем тысячелетнего прошлого.

Влияние христианства на Севере было тесно связано с региональной политикой. На протяжении всей эпохи викингов количество небольших политических единиц в Скандинавии неуклонно сокращалось по мере того, как ведущие игроки в борьбе за власть в регионе поглощали территории своих соседей и соперников или, если взглянуть с другого ракурса, крошечные квазигосударства попадали во власть набирающих силу королей. Так или иначе, сравнительные размеры политических единиц эпохи викингов увеличились. Хотя общая траектория окончательного объединения северных королевств представляется относительно ясной, сам по себе этот процесс был далеко не линейным и неоднозначным, и его развитие нелегко проследить. Приведем один пример: король Харальд Прекрасноволосый предположительно подчинил себе Норвегию в 870-х годах, но совершенно ясно, что на практике местная власть еще долго сохранялась и в X веке.

Определить дату политического объединения Дании и Швеции труднее. В Дании централизация верховной власти, по-видимому, была осуществлена в середине X века, хотя неизвестно, кто именно это сделал. Очевидно, датские короли, такие как Годфред, уже в начале IX века могли организовывать крупномасштабные общественные работы, и можно предположить, что к этому времени королевство успело достаточно консолидироваться. Однако обширные политические потрясения и гражданская война, по сообщениям источников имевшая место в середине IX века, дают основания считать, что с точки зрения власти и территории в Дании еще было за что бороться. Швеция оставалась раздробленной до Средних веков, несмотря на попытки сменяющих друг друга королей подчинить себе упорно отстаивающую свою независимость региональную знать. Сложившееся положение косвенно отражает тот факт, что процесс христианизации начал приносить реальные плоды только в X веке, и в большинстве регионов причиной распространения новой религии стало крещение королей.

Привлекательность христианства для скандинавских правителей (в отличие от их подданных) объяснялась несколькими причинами. Одной из них была возможность более эффективного налогообложения благодаря упорядоченному разделению территории на приходы и епархии. Право на управление ими даровал король — это служило еще одним мотивирующим стимулом для его сторонников и в конечном итоге укрепляло власть монарха. Еще более основательно церковь воздействовала на население — она пришла, чтобы полностью изменить жизнь людей, вплоть до их распорядка дня. На пронзительный звон колокола невозможно было не обращать внимания, и он явно вызывал протест — в гавани Хедебю найден колокол, видимо сброшенный туда специально (если бы это была случайность, такой дорогой предмет постарались бы достать из-под воды). Жестко регламентированный христианский ритуальный календарь определял, что люди могли есть, когда они могли работать и как должны были себя вести; церковь уделяла самое пристальное внимание даже интимным сторонам их жизни. Это был мощный инструмент власти, и короли быстро это осознали. Положение и права королей также получили божественное обоснование, но иначе, чем раньше, когда они претендовали на родство с Одином и другими скандинавскими богами.