Не знаю, что подумал об этом вздоре отец, но мать мучили сомнения, и она, по ее словам, надеялась, что Мариана не вышла замуж не подумав.

Я промолчал. К тому времени Мариана была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что делает, и, если ей хотелось жить в Шотландии с человеком, годящимся ей в отцы, это было ее дело, не мое.

Что же до Адриана, то я тоже ничуть не был удивлен, когда он вернулся к благочестивым наклонностям своего детства. Я легко мог представить его в сутане, призывающим паству просить Бога о милости ко всем нищим и страждущим. С облегчением я прикинул в уме, что, когда он станет священником, его отправят в какой-нибудь отдаленный приход, и мне больше не придется его видеть, — признаться честно, это была приятная мысль.

Но в браке Хью я принял гораздо больше участия.

Мы приехали встречать его на станцию. Комиссование из армии задержалось из-за того, что теплое местечко адъютанта, занимаемое им, было так же трудно бросить, как и найти, а также по той причине, что важная персона, которой он должен был помогать в качестве адъютанта, после подписания перемирия была занята обеспечением безопасности во время мирных переговоров в Версале. Но вот мир наконец подписали, и Хью был почти дома; мать, вне себя от возбуждения, то и дело хватала меня за руку, словно боясь, что свалится с ног от радости. Я и сам был возбужден. Я давно, почти три года, не видел Хью, забыл о его неприятных чертах и помнил только о том, каким он был хорошим приятелем и как здорово было бы увидеть его снова.

Когда поезд подползал к станции, мы увидели, как он, выглядывая из окна, ищет нас, и мать, бросив меня, побежала по платформе ему навстречу. Через секунду поезд остановился, дверь открылась, и он упал в ее объятия.

Выглядел он хорошо, волосы были выжжены солнцем чужой страны до бледно-золотого цвета, голубизна глаз подчеркивалась загаром. Ему был всего двадцать один год, но выглядел он старше, а тело под воинской одеждой было подтянутым и мускулистым.

— Уж ты-то всю войну прошел без единой царапины, — сказал я. — Я мог бы и сам догадаться.

Секундой позже, когда мы все еще смеялись от радости, прибыли отец и Жанна с приветственным словом из Пенмаррика. Элизабет и Джан-Ив были в школе, и я с радостью отметил отсутствие Уильяма и Адриана.

Когда прошли первые минуты смущенного воссоединения, отец сказал матери:

— Не хотите ли вы с Филипом пообедать в Пенмаррике? Дома сегодня только я и Жанна, поэтому было бы прекрасно, если бы мы все вместе отпраздновали возвращение Хью домой.

— Ну, — сказала мать, раздумывая над предложением и поглядывая на меня. — Может быть, да…

И тут, неожиданно, безо всякого предупреждения, Хью нас покинул. Он полетел по платформе, как пуля, выпущенная из ружья, и пока он бежал, я увидел Ребекку Рослин, спешившую к нему от входа на вокзал. На ней было мрачного цвета пальто, но под ним сияло изумрудного цвета платье, а из-под крошечной шляпки выбились темные волосы и, как флаг на ветру, развевались у нее за плечами.

Она влетела в объятия Хью и там и застряла. Последовавшие за этим объятия были предельно интимными, чуть ли не неприличными, и все повернулись на это посмотреть.

— Это Ребекка Рослин! — сказала удивленная Жанна. — А я и не знала, что Хью с ней знаком!

Я посмотрел на родителей. Выражение их лиц нельзя было назвать довольным. Узкие глаза отца стали еще уже, жесткий рот еще жестче, в то время как глаза матери расширились от удивления, и в них горело осуждение.

— Ну и ну! — воскликнул я, развеселившись. — Какое мелодраматическое воссоединение! Отец, ты и ее пригласишь в Пенмаррик?

— Не сомневаюсь, что Хью уже сделал это, — мрачно сказал отец.

Так оно и было. Они шли к нам рука об руку, нежно улыбаясь друг другу и никого не замечая вокруг, а подойдя, радостно улыбнулись родителям.

— Мы с Ребеккой помолвлены, — с гордостью заявил Хью, и его так хорошо знакомый мне тонкий цинизм сменился искренностью, о которой я и не подозревал. — Мы три года ждали этого момента, правда, дорогая? Мы были тайно помолвлены перед моим отъездом, но договорились скрывать это, пока я не вернусь.

От удивления родители потеряли дар речи. Жанна открыла рот, словно для того, чтобы сказать: «Как замечательно!», но потом неуверенно его закрыла.

— Очень мило, — сказал я. — Поздравляю.

— Поздравляю, — быстро повторила за мной Жанна. — Как замечательно. — Но в голосе ее прозвучала нервозность.

Мать посмотрела на отца. Отец посмотрел на Ребекку.

— А ваши родители уже знают об этом? — вежливо спросил он. — Отец одобряет ваш выбор?

Девушка покраснела, но в глазах ее еще светилось счастье.

— Я пока не говорила родителям, мистер Касталлак.

— В таком случае, разве это не слишком… преждевременно? Полагаю, Хью, ты собираешься просить у мистера Рослина руки его дочери?

— Послушай, папа, — сказал Хью, счастливый, но совершенно спокойный, — ты же знаешь, что сказал бы Джосс Рослин, если бы я это сделал! Ребекке в августе исполнится двадцать один, и мы сразу после этого обвенчаемся. Мы все знаем, что Рослин не одобрит этого брака, но я не вижу причин, почему бы нам не пожениться, когда Ребекке уже не понадобится его согласие.

— Понимаю, — по-прежнему любезно сказал отец. — Очень интересно. Впрочем, платформа Пензанса — вряд ли подходящее место для обсуждения таких важных семейных дел. Мисс Рослин, предлагаю вам отобедать с нами в Пенмаррике, а позднее мы обсудим ситуацию в деталях.

— Я уже пригласил ее на обед, — весело заявил Хью, — и она согласилась. Папа, у тебя есть место в машине, или нам с Ребеккой лучше добраться самим?

— В машине вам обоим найдется место, — коротко сказал отец. Он повернулся к матери: — Джанна, если ты не против того, чтобы ехать с нами в машине, то Жанна поедет с Филипом в коляске. Так тебе будет удобнее, ведь ты наверняка хочешь поговорить с Хью.

Все расселись по местам, и мы с Жанной поехали в коляске, а машина покатила впереди нас.

— Что ж! — сказал я. — Пусти козла в огород! Интересно, какую позицию займет отец. Я уверен, что они с матерью будут возражать против этого брака.

— Путь к настоящей любви никогда не бывает легким, — сказала Жанна, которая в глубине души была неисправимо романтична, — Она хорошенькая, правда? И я понимаю, за что Хью ее любит. Мне все равно, даже если она неподходящая для него пара. Как приятно думать, что они переписывались почти четыре года, были верны друг другу…

Зная привычки Хью, я засомневался, что он был способен вести безупречную холостяцкую жизнь в течение четырех лет, но Жанне, разумеется, сказать этого не мог. Она уже примеряла женский, романтический взгляд на происходящее и размышляла, что наденет на свадьбу. Я же думал о том, что произойдет в Пенмаррике.

В сущности, то, что случилось, было вполне предсказуемо. Родители наконец выступили единым фронтом; никому из них не хотелось, чтобы в жилах их внука текла кровь Джосса Рослина. После обеда отец объявил, что, хотя они с матерью ничего против Ребекки не имеют, согласие на этот брак не смогут дать до тех пор, пока Хью не получит согласие Рослина.