— А если мне не нужна такая ответственность? Если я хочу быть обычным человеком, пекарем, фермером или... — «Или солдатом», — добавил он мысленно. Мальчик несколько раз тайком брал посох, и, хотя ему так и не удалось воспроизвести тот момент во время драки с Джостом, все-таки что-то в нем ликовало, когда в руках оказывалось оружие. Что-то притягивало его и возбуждало.

— Я думаю, — сказала мать, — ты обнаружишь, что жизни пекарей и фермеров не стоят того, чтобы им завидовать.

— У них хоть есть друзья.

— Как и у тебя. Забыл про Тьена?

— Мама, Тьен мне не друг. Он мой брат.

— Ох, а быть и тем и другим он не может?

Кэл закатил глаза:

— Ты знаешь, о чем я.

Она спустилась с лестницы и похлопала его по плечу:

— Да, и прости, что я так несерьезно к этому отношусь. Но ты сам загнал себя в ловушку. Хочешь иметь друзей, но готов ли ты на самом деле вести себя так же, как другие мальчики? Поступиться учебой ради рабского труда на полях? Повзрослеть до срока? Готов ли ты к тому, что твое лицо огрубеет и покроется морщинами от вет­ра и солнца?

Кэл не ответил.

— То, чем обладают другие, всегда кажется лучше того, чем обладаешь ты, — сказала его мать. — Захвати лестницу.

Кэл послушно выполнил ее просьбу. Обойдя угол Городского ­совета, мальчик установил там лестницу, чтобы Хесина могла взобраться на нее и заняться карнизом с другой стороны здания.

— Остальные думают, отец украл те сферы. — Кэл сунул руки в карманы. — Они думают, что он написал приказ от имени светлорда Уистиоу и заставил старика подписать, когда тот уже не соображал, что делает.

Мать промолчала.

— Ненавижу их ложь и сплетни, — продолжал Кэл. — Ненавижу их за то, что они сочиняют про нас такое.

— Кэл, не надо их ненавидеть. Они хорошие люди. А сейчас просто повторяют то, что слышали.

Она бросила взгляд туда, где на некотором отдалении от города, на холме, стоял особняк градоначальника. Каждый раз, когда Кэл смотрел в ту сторону, он чувствовал, что должен пойти и поговорить­ с Лараль. Он попытался, но его не пустили. Теперь, когда ее отец умер, за ней постоянно следила дуэнья, и эта женщина считала, что Лараль не следует якшаться с городскими мальчишками.

Муж дуэньи, Милив, служил дворецким у светлорда Уистиоу. Если и впрямь дурная молва о семье Кэла исходила от кого-то, то, скорее всего, от него. Ему отец Кэла никогда не нравился. Что ж, вскоре Милив не будет иметь никакого значения. Со дня на день в городе ожидали прибытия нового градоначальника.

— Матушка, эти сферы просто лежат у нас без толку и светятся. Можем мы потратить хоть немного, чтобы тебе не нужно было приходить сюда и работать?

— Мне нравится работать, — возразила она, обдирая крем с карниза. — От этого в голове проясняется.

— Разве не ты только что сказала, что мне не понравится трудиться? Мое лицо покроется морщинами до срока, или что-то такое же поэтичное в этом духе?

Она помедлила, потом рассмеялась:

— Умный мальчик.

— Замерзший мальчик, — проворчал он, дрожа.

— Я работаю, поскольку так хочу. Мы не можем потратить те сферы — они для твоего обучения, — и потому лучше я буду работать, чем твоему отцу придется брать плату за свои услуги.

— Может, люди бы больше нас уважали, если бы им приходилось платить.

— О, нас уважают. Нет, я думаю, проблема не в этом. — Она сверху посмотрела на сына. — Ты ведь знаешь, что у нас второй нан.

— Ну да. — Кэл пожал плечами.

— Образованный молодой лекарь правильного ранга может привлечь внимание бедной знатной семьи, которой нужны деньги и признание. Такое бывает в больших городах.

Кэл опять посмотрел на особняк:

— Так вот почему ты все время поощряла меня играть с Лараль. Хотела, чтобы я на ней женился, верно?

— Была такая возможность, — проговорила мать и вновь принялась за работу.

Кэл не знал, что и думать. За последние несколько месяцев его жизнь стала совсем странной. Отец вынуждал его заниматься, но втайне он упражнялся с посохом. Два пути. Оба соблазняли. Кэлу и впрямь нравилось учиться, и он с нетерпением ждал, когда получит возможность помогать людям, перевязывать их раны, исцелять. Он видел истинное благородство в том, что делал отец.

Но Кэлу казалось, что если бы он мог сражаться, то совершил бы нечто еще более благородное. Он защищал бы их земли, как великие светлоглазые из легенд. И еще было то удивительное чувство, которое он испытывал, берясь за оружие.

Две противоположные дороги. Выбрать можно только одну.

Его мать продолжала оббивать карниз. Кэл вздохнул и принес вторую лестницу и инструменты из кладовой. Он был высоким для своих лет, но все равно пришлось забраться на верхние ступеньки. Работая, мальчик заметил краем глаза, что мать улыбается, — без сомнения, она радовалась, что вырастила себе помощника. На самом деле Кэлу просто хотелось что-нибудь разбить.

Что бы он испытал, женившись на девушке вроде Лараль? Они никогда не станут ровней. Их дети родятся светлоглазыми или темноглазыми, так что даже они могут оказаться выше его по положению. Кэл бы чувствовал себя совершенно не на своем месте. Вот и еще одна сторона жизни лекаря. Если он выберет этот путь, то выберет и жизнь своего отца. А тогда одиночество неизбежно.

Но вот если пойдет на войну, то отыщет свое место. Осилит немыслимое — добудет осколочный клинок и станет настоящим светлоглазым. Сможет взять Лараль в жены, не будучи при этом ниже по статусу. Может, потому она и подбадривала его стать солдатом? И уже давно все это обдумала? Раньше подобные вещи — женитьба, будущее — казались Кэлу чем-то немыслимо далеким.

Кэл чувствовал себя совсем юным. Неужели ему и впрямь нужно искать ответы на эти вопросы? Лекари Харбранта допустят его к испытаниям лишь через несколько лет. Но если он хочет стать солдатом, то в армию можно пойти намного раньше. Как поведет себя отец, если Кэл просто возьмет и отправится к вербовщикам? Сумеет ли Кэл выдержать разочарованный взгляд Лирина?

Словно в ответ на его мысли, поблизости раздался голос отца:

— Хесина!

Мать Кэла повернулась с улыбкой и заправила под платок выбившийся локон темных волос. Отец Кэла бежал по улице, и лицо у него было взволнованное. Кэл вдруг ощутил укол тревоги. Кого ранили? Почему Лирин не послал за ним?

— Что случилось? — Мать спустилась.

— Хесина, он здесь, — сказал отец Кэла.

— Давно пора.

— Кто? — Кэл спрыгнул со стремянки. — Кто здесь?

— Новый градоначальник. — Дыхание Лирина превращалось в облачка пара в холодном воздухе. — Его зовут светлорд Рошон. Боюсь, нет времени переодеваться. Иначе мы пропустим его первую речь. Пошли!