Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одна из первых ассоциаций в связи с «молчанием»: «Слово – серебро, молчание – золото». Это, в общем, призыв не быть излишне болтливым, не молоть чепуху. Хорошо об этом у Омара Хайяма:
Хоть и не ново, я напомню снова: Перед лицом и друга и врага, Ты – господин несказанного слова, А сказанного слова – ты слуга.
Молчание, однако, это не только антоним болтовне. Это более содержательное многозначное состояние. В этой связи еще одна цитата, из Грэма Грина: «Молчание – не всегда признак спокойствия. Иной раз оно означает смятение духа». Впрочем, эту важную, но очевидную мысль вовсе не было нужды подкреплять цитированием. Но я уже завелся… Вот Пифагор: «Молчи или говори что-нибудь получше молчания».
А вот тут надо приостановится и подумать о самой возможности высказывать мысли (которые «получше молчания»). И тогда наши мысли приходят к мыслям о мыслях в гениальном «Silentium!» Тютчева:
Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои ― Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне, Безмолвно, как звезды в ночи, ― Любуйся ими – и молчи. Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи, ― Питайся ими – и молчи. Лишь жить в себе самом умей ― Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи, ― Внимай их пенью – и молчи!..
Поразительная глубина и точность! Ощущение встречи не просто с великим поэтом, мыслителем, а с каким-то космическим разумом… Фраза «мысль изреченная есть ложь» – базис целого научного направления… Написано не позднее 1830 года, то есть поэт (родившийся в 1803 году) еще очень молод: ему нет и тридцати! Анализу этого текста посвящено много работ. Проведены параллели с реалиями жизни автора в этот период (он собирался жениться в первый раз), но, в конце концов, это важно только для литературоведов. Перед нами самоценное произведение, продолжающее магически завораживать всякого, кто к нему приблизится.
Невыразимость чувства словом встревожила многих поэтов. Осип Мандельштам оттолкнулся непосредственно от тютчевского стиха и даже сохранил название, убрав, однако, при этом восклицательный знак, что весьма показательно: Тютчев – призывает (самого себя), Мандельштам – фиксирует, дает определение. (Но, заметим, вовсе не молчит – он пытается все-таки выразить чувства через слова, который призваны сплести некий образ.)
Silentium Она еще не родилась, Она и музыка и слово, И потому всего живого Ненарушаемая связь Спокойно дышат моря груди, Но, как безумный, светел день, И пены бледная сирень В черно-лазоревом сосуде. Да обретут мои уста Первоначальную немоту, Как кристаллическую ноту, Что от рождения чиста! Останься пеной, Афродита, И, слово, в музыку вернись, И, сердце, сердца устыдись, С первоосновой жизни слито!
Кто это – «она»? «Она» – это та самая мысль, изрекать которую есть ложь. Потому что слово передаст смысл, но не донесет эмоцию: «она и музыка» – эмоция, и «слово» – смысл. Синтез смысла и эмоции и есть жизнь. Жизнь – это любовь, и синтез per se – тоже есть любовь. И Афродита, рожденная из пены морской, – любовь. Выразив все это словами (местами, на мой взгляд, довольно неуклюже), поэт осознает тщетность усилий и риторически взывает обратному превращению рожденного слова. Интересно, что стихотворение датировано дважды: началом жизни юного поэта (1910) и ее последними годами (1935).
Молчание – это не просто тишина. Это – осознанное сдерживание речи. Или прочувствованное отсутствие необходимости в ней: «О любви сказать лишь могут руки, что срывали черную чадру…» Или: «Ты – говоришь, я – молчу, только тебя слушать хочу…»
Напоследок еще одна из множества мудрых мыслей и крылатых выражений про молчание: «Если тебе ответили молчанием, это еще не значит, что тебе не ответили» (Сократ). В общем, к молчанию иных людей стоит внимательно прислушиваться… Молчание может быть невербальной коммуникацией. А в отношении самого себя не мешает время от времени вспоминать народное: «Молчи – за умного сойдешь». Но если уж невтерпеж, если есть что сказать – говори.
Или пиши…
Москва
«Лучший город Земли»!
…Я – трех- или четырехлетний – иду с мамой по улице Горького. Мама левой рукой держит меня за мою правую руку. Я держусь с удовольствием и тяну, отклоняясь влево. Я занят двумя важными делами: мне надо прошагать по фигурным решеткам из чугуна, окружающим стволы деревьев, а не обходить их, как делает большинство взрослых. Второе дело – я во всю свою уже тогда могучую глотку распеваю: «Москва моя, страна моя, ты самая любимая!» И прохожие мне улыбаются.
Да, самая любимая! Я ее так воспринимаю, а всё иное не имеет значения. Во всяком случае: все прочие «объективные» сравнительные оценки разных городов, тоже субъективны, хоть и привлекают для этого кажущиеся объективными критерии: экономические, политические, эстетические и прочие. Эти сравнения интересны, полезны, поучительны, но для каждого конкретного человека главным является его личное ощущение. Кто-то несчастен в Париже и Лондоне, а кто-то безмерно счастлив в… Ну, скажем, в городе Кампала, что в Уганде, чтобы никого из близких не обидеть неудачным сравнением.
А Москва – для тех, кто ее любит, – не просто город, в котором не так уж просто жить, а важная часть того ядра смыслов и эмоций, который существует где-то в недрах подсознания и души. Москва воспринимается не вне времени, как любят писать иные, а во всей полноте времени: вся вёдомая мне история присутствует здесь и сейчас. Дома и улицы, стоящие и лежащие на земле и под землей, равно как и те, что были некогда и исчезли, – все вместе со мной, всех их вижу, ощущаю, живу в них, они влияют на меня.
Конечно, особую роль играют личные воспоминания. Жизнь города особенно хорошо чувствуется, когда, проходя по одной и той же улице, вспоминаешь, что раньше тут стоял другой дом, а в этом месте был не банк, а булочная, а на углу продавали не шаурму, а газировку, когда за окнами домов живут не просто кто-то, а кое-где и твои знакомые, ну и так далее. В общем, когда Москва – «твой город».
Мои воспоминания о Москве
