или его сводным братом Иваном, назначение наследника согласно манифесту от 1722 года, верность петровскому наследию, поддержка столичного дворянства в той или иной форме, присяга со стороны народа. Дворянство намеревалось играть определенную роль в выборе монарха, ссылаясь на московские традиции, согласно которым «хороший» царь прислушивался к советникам и созывал соборы для утверждения новой династии (Годуновых в 1598 году, Романовых в 1613 году).

В 1727 году партия Меншикова, получив предсмертное благословение Екатерины, сделала выбор в пользу одного из Нарышкиных – Петра II, 11-летнего внука Петра, сына Алексея. В манифесте выбор обосновывался как происхождением Петра, так и выбором предыдущего монарха. Последовала общеимперская присяга. Однако Петр скончался от оспы в 14 лет (1730), не назначив наследника. Меншиков добился обручения молодого царя со своей дочерью – эта демонстрация силы так обеспокоила его соперников из партии Салтыковых-Долгоруковых, что они отправили Меншикова в ссылку и возвели на престол дочь Ивана, сводного брата Петра, представителя рода Милославских. Анна Иоанновна (годы царствования 1730–1740) в 1710 году была выдана за герцога Курляндского, но почти сразу же овдовела.

Переход власти к Анне закрепил роль дворянства в «выборе» монарха: столичные дворяне, числом более тысячи, успешно отразили попытку аристократии навязать новой императрице конституционные ограничения. Этот консенсус стал основой ее легитимности, и в своей коронационной проповеди Феофан Прокопович подчеркнул, что долг Анны – править в согласии с дворянством. Анна совместно с партией Салтыковых попыталась упрочить свое положение, назначив преемником кого-либо из будущих сыновей своей 13-летней племянницы Анны Леопольдовны, дочери герцога Мекленбургского и внучки царя Ивана, которая в то время не была ни замужем, ни даже обручена. К моменту смерти Анны Иоанновны (1740) Анна Леопольдовна, в то время супруга герцога Брауншвейгского, уже родила ребенка, который в двухмесячном возрасте стал императором под именем Ивана VI, при регентстве матери. Манифест и гравюры, изданные по случаю его воцарения, обосновывали легитимность нового монарха через назначение. Однако Анна Иоанновна опиралась на сплоченную олигархическую партию, прославившуюся казнокрадством и при этом не добившуюся успехов во внешней политике: по словам Евгения Анисимова, территориальные приобретения, полученные в ходе русско-турецкой войны 1735–1737 годов, были утеряны. Многие желали смены «правящей» партии. В ноябре 1741 года верх взяла реинкарнация нарышкинской партии, свергнувшая Ивана VI в пользу Елизаветы, дочери Петра. Младенца Ивана отправили в заключение, где он и пребывал в течение всего елизаветинского царствования (1741–1761).

То было одно из редких насильственных свержений монарха в XVIII веке (всего их насчитывалось два – в 1741 и 1762 годах). Аналогичные события происходили и в московский период, когда боярские роды соперничали за первенство: во время несовершеннолетия Ивана IV (1533–1547), Смутного времени (1605–1613) и борьбы за престолонаследие в 1682 и 1689 годах. Как тогда, так и в XVIII веке все заканчивалось восстановлением равновесия: Елизавета, а позднее Екатерина, пришедшие к власти в результате переворотов, сразу же стали раздавать привилегии и деньги различным группам, чтобы примирить враждующие партии и править с согласия дворянства и при его участии.

Манифесты и оды эпохи Елизаветы – особенно стихотворные произведения Ломоносова, обласканного ею одописца, – содержали уже знакомые нам обоснования легитимности правления императрицы и ее приближенных: прямое происхождение от Петра, верность его преобразованиям, «выбор», сделанный дворянством, народная поддержка. В течение всего царствования панегирики прославляли ее мудрое правление, реформы в области просвещения, успехи в ратных и мирных делах – по образу и подобию ее отца. Кроме того, Елизавета немедленно назначила наследника, заручившись поддержкой знати и народной присягой (1742): то был сын ее сестры Анны, будущий Петр III (годы царствования 1761–1762), в то время герцог Гольштейн-Готторпский. В 1743 году Петра привезли в Петербург, в следующем году туда же доставили его невесту, также представительницу одной из малозначительных немецких династий, Софию, дочь князя Ангальт-Цербстского. Вскоре Петр и София (принявшая православие и имя Екатерины) заключили брак в Петербурге (1745).

Петр III сменил на троне Елизавету в декабре 1761 года и, по идее, должен был считаться легитимным правителем. Намного более компетентный, чем принято считать (репутация Петра сложилась на основе позднейших мемуаров супруги, всячески старавшейся его очернить), он предпринял реформы: конфискация церковных земель, освобождение дворян от обязательной службы, применение физиократических методов для уменьшения громадного государственного долга – все эти меры продолжали проводиться в жизнь и при Екатерине II. Но Петр III не обеспечил себе необходимой поддержки, управляя при помощи приказов и оттолкнув от себя дворянство, особенно офицерство, тем, что недальновидно выступил против Дании, преследуя местные голштинские интересы. В июне 1762 года гвардия с ведома Екатерины, заполучившей в итоге престол, устроила заговор и низложила Петра, который был убит сторонниками Екатерины в июле того же года. В 1764 году был убит и несчастный Иван VI, к тому времени 22-летний. Все это укрепило позиции Екатерины.

Екатерина не имела никаких родственных связей с Романовыми, но в течение всего своего царствования прилежно работала над авторепрезентацией. Первоначально упор делался на православие, дочернюю верность петровскому наследию и военную доблесть; многочисленные манифесты оправдывали ее приход к власти волей народа, недовольного тиранией ее супруга, опиравшегося на узкий круг советников. Екатерина провозгласила себя продолжательницей петровских реформ, оставленных при Петре III. При этом она выходила за пределы традиционной роли православной самодержицы: пышно короновалась в Успенском соборе, как Екатерина I; путешествовала по стране, посещая монастыри, раздавая милостыню и принимая прошения от подданных. Поклявшись править «по закону», она в 1766 году созвала для подготовки нового Уложения представителей всех сословий, кроме крепостных. Приблизительно на протяжении первого десятилетия ее царствования все это находило отклик в официальных одах. Василий Петров, ее любимейший одописец, провозглашал, что в императрицу вселился дух Петра I; Ломоносов объявил, что царский скипетр ей вручил сам Бог. Петров и другие уподобляли ее царицам амазонок, Астрее, Дидоне, даже императору Августу. Особенно много отсылок к Античности содержалось в одах, посвященных победам над турками.

Во время своего долгого правления Екатерина сознательно меняла свой имидж, особенно в течение длительного периода мира, ознаменовавшегося административными реформами – с 1774 года до конца 1780-х. Победительница турок, уверенная в прочности своих международных и внутренних позиций, вдохновленная просвещенческими поисками гармонии и счастья, она поощряла художников и поэтов создавать образ более человечной и близкой к людям правительницы. К примеру, портрет Екатерины в «храме богини правосудия» кисти Дмитрия Левицкого (1783) делает акцент на ее благодетельном правлении и издании законов, влекущем за собой изобилие всяческих благ. Позже Левицкий изобразил ее как пожилую даму, прогуливающуюся с собачкой в саду, подчеркивая радость и гармонию, которые императрица несет своему народу. В своем цикле стихотворений