Шер сказал: «Спустимся вниз, соберём оружие».

Мы к опасной скале вернулись, по которой на гребень поднимались, верёвку привязали, спустились и вышли туда, где недавно тропа проходила, под каменными обломками теперь скрытая…

В этом месте наш мулло Раззак рассказ прервал:

– Скажи, Ёдгор, всех ли боевиков побило камнями?

Ёдгор помедлил несколько мгновений, словно задумавшись, и ответил уклончиво:

– Когда мы уходили, живых не осталось.

Тогда мулло задал другой вопрос:

– А Тыква? Вы ведь знали, что Карим с ними идёт?

Ёдгор сказал:

– Бог видит… Что делать было?

Провёл руками по лицу и продолжил:

– Спустились, видим: кого полностью завалило, кого камнем-другим придавило. Одного – того, что впереди шёл и, должно быть, убежать пытался, – мы в стороне от завала приметили, мёртвый железные зубы скалил… Мы принялись Карима искать, нашли, удивились, что верёвкой связан. Руки Кариму развязали, кровь с его лица оттёрли. Сказали: «Похоронить сегодня не успеем – солнце заходит. Переночуем на пастбище, а утром отнесём тело в кишлак. Греха в том не будет, закон разрешает: если человек умер в пути, то временное захоронение позволено».

В этом месте Ёдгора вновь перервал педантичный Лутак:

– А как же боевики? Их ведь тоже надо по обряду похоронить, заупокойную молитву прочитать, чтоб непогребённые мертвецы людям зла не чинили.

– Не наша то забота. Народ соберётся, похоронит, – сказал Ёдгор и продолжил рассказ: – Шахида в стороне от тропы уложили, сверху камнями прикрыли, чтобы до тела дикие звери не добрались. Взяли автомат покойного человека с железными зубами, собрали оружие, какое найти удалось, к большому пастбищу поднялись.

На пастбище трое мальчишек в летовке прятались. Вначале испугались, нас узнали – обрадовались. Из них старший, Мумин, стал рассказывать:

«Сначала Карим Тыква Зухуршо убил. Потом Даврон на вертолёте прилетел. У мужика с железными зубами спросил: «Где Зухуршо?» Мужик с железными зубами обмануть хотел, но другой мужик, прокажённый, сказал: «Зухуршо убит». Даврон спросил: «Кто убил?» Прокажённый мужик ответил: «Тыква убил». Даврон спросил: «Где Тыква?» Прокажённый мужик сказал: «Убежал». В какую сторону убежал, рукой показал. Даврон спросил: «Остальные где?» Мужик сказал: «Тыкву ловить ушли». Даврон в вертолёт сел, прокажённого мужика с собой взял, улетел. Потом другие вернулись, которые уходили Тыкву ловить. Сели на ковёр, водку открыли, стали пить. Услышали, вертолёт назад летит, бутылки спрятали, на ноги вскочили. Вертолёт опустился, дверь открылась, Тыква вышел. В руке что-то круглое держал. Круглое на землю бросил. Посмотрели, это голова. Тот, что с железными зубами, к Тыкве подошёл, замахнулся. Даврон крикнул: «Отставить! Не трогать! Отведите в Ворух». Улетел.

Мужик с железными зубами приказ отдал: «Эй, пацаны, тащите сюда трупешник». Мы пошли, взять хотели, а как нести? От плеч до пояса – в крови, от пояса до ног – в дерьме. Вернулись назад. Он спросил: «Почему не принесли?» «Завернуть бы», – мы попросили. Разрешил: «Заворачивайте». В летовку вошли, в углу одеяла навалены. Самое старое выбрали. Около очага дрова лежали, Усмон три палки взял. Одеяло расстелили, палками на него кое-как с трудом закатили. Усмон сказал: «Тяжёлый. Как понесём?» Я сказал: «Волоком потащим». За край одеяла ухватились, потащили. Долго тащили, притащили. Мужик с железными зубами рассердился: «Воняет. Почему не завернули? Тот маленький ковёр возьмите, в него заверните’. Они опять водку пить сели.

А мы когда из Талхака уходили, нам дядюшка Ёдгор потихоньку сказал: «Назад с ними не идите. Спрячьтесь где-нибудь. Тыкву тоже обязательно предупредите. Они уйдут, в летовке переночуйте, с Каримом домой вернётесь». Мы убежали, спрятались. Они искать не стали. Водку выпили, на лошадь ковёр с телом навьючили, голову тоже забрали и ушли. Тыкву с собой на верёвке повели».

Так из рассказа мальчиков мы узнали о том, что произошло, и ещё сильнее горевали о смерти Карима. На пастбище ночь провели, утром спустились к месту, где его тело оставили, носилки соорудили, шахида на них уложили, в одеяло, какое было, завернули, сожалея, что достойного савана не нашлось, и на плечах вниз понесли. На осле не хотели его везти…

– А Зухуршо? – строго спросил педантичный Лутак. – Про его тело почему не рассказываешь?

– Когда лавина падала, лошадь, на которой труп везли, испугалась, наверное, в сторону скакнула, с берега сорвалась, в Оби-Талх свалилась. Река, наверное, унесла.

– Голову как нашли? – спросил Лутак.

– Шер нашёл, – ответил Ёдгор.

Ответ объяснял, отчего Шер носил с собой мешок с головой как личный трофей. Правда, в то время, когда около мечети решалась участь Гороха, я, разумеется, этого объяснения ещё не слышал и не понимал, что приватизированная голова – одно из средств, какими Шер присваивал славу Карима, победителя Зухуршо. Народ на площади не ведал, что произошло в горах. Люди, подобно мне, были убеждены: владелец Зухуровой головы и есть герой, избавивший Талхак от тирана.

Злую шутку сыграло с нами тщеславие Ёдгора. Готовясь к эффектному рассказу, он до самого вечера не поддавался на расспросы, не промолвил ни слова о событиях в ущелье и на большом пастбище. Желал поразить слушателей неожиданностью. Не хочу думать, что мой друг поддался малодушию, побоялся Шера. Должно быть, попросту не предвидел последствий своей скрытности. Как бы то ни было, Ёдгор промолчал, даже когда Шер возгласил:

– Шахид будет судить Гороха.

А когда возразили: «Мёртвые немы», – ответил:

– Я за него скажу.

Гомон разом стих, люди приготовились слушать. Не заметили подмены или признали право Шера выдавать свою волю за волю шахида.

Шер сказал:

– Не будь мёртвые немы, шахид спросил бы: «Эй, люди Талхака, скажите, за какую вину следует казнить Гороха? Что это за причина, по какой он заслужил смерть?»

Мужики, удивившись простоте вопроса, принялись перебирать поводы и мотивы, сами собой разумеющиеся:

– Поля разорял…

– Самовольно в старосты пролез…

– Зухуршо помогал…

Одним словом, мысли покатились по старой колее. Шер опроверг все предположения:

– Неверно.

Общество притихло, призадумалось. Наконец простодушный Зирак спросил:

– За что же должно его казнить?

– Вам, не мне, задан был вопрос, – ответил Шер. – Вы и найдите причину, мне сообщите.

Однако очевидные варианты были исчерпаны. Зазвучали раздражённые голоса: «Все сказали, нет больше ничего», «Казнить и все, а эту самую причину потом, на досуге, отыщем», «Пусть теперь дед Додихудо что-нибудь измыслит», но тот угрюмо молчал.

И тогда взял слово наш раис, которого борьба между Шером и престарелым Додихудо отодвинула в тень. Теперь он решил, что настал момент показать, кто есть настоящий руководитель, и произнёс важно: