полная и вместе с тем наименее кровавая из всех великих революций. Она нашла немедленный отклик во всей стране, в тылу и на фронте. Как высохший на дереве плод, свалилось веко­вое русское самодержавие. Николай И, не пропущенный из военной Ставки в столицу, отрекся от престола. Скованное международны­ми обязательствами Временное правительство (Львов, Керенский, Милюков и др.) не могло решиться на немедленное прекращение вой­ны, которое могло бы погубить Антанту и укрепить вильгельмовский милитаризм. Эта нерешительность потом оказалась фатальною для февральской революции, но в свои первые дни революция была весенним солнцем для всех народов России. Сразу совершилась пол­ная эмансипация еврейства, как граждан и членов особой нации. Декретом Временного правительства от 22 марта 1917 г. евреям в Рос­сии были предоставлены все гражданские, политические и нацио­нальные права. Казалось, что «третья эмансипации» откроет в ев­рейской истории эру действительного освобождения не только от­дельного еврея, но и еврейской нации, не признанной западными кон­ституциями. Русское еврейство вполне созрело для этой полной эман­сипации: оно имело в разных партиях талантливых политиков, на­циональных и социальных борцов. Создавались организационные комитеты в Петербурге и провинции для подготовки Всероссийс­кого еврейского съезда (ВЕС), который должен был сыграть роль учредительного собрания по еврейским делам перед созывом об­щегосударственного Учредительного собрания. Партийные спо­ры замедлили созыв этого съезда, а процесс развала России вслед­ствие сепаратизма Украины и близившейся Гражданской войны сделали единую организацию еврейства невозможною. Скоро гря­нул гром, который уничтожил все завоевания февральской рево­люции.

Двоевластие Временного правительства и Совета рабочих де­путатов, между которыми колебался Керенский, медлительность в деле прекращения войны и созыва Учредительного собрания — все это питало гидру большевизма и привело к октябрьской катас­трофе 1917 года. В отличие от февральской всенародной револю­ции, октябрьский переворот большевиков (25 октября по старому стилю или 7 ноября по новому) был революцией партийной, ак­том группы узурпаторов, стремившейся к диктатуре. В январе 1918 г. они разогнали избранное волею народа Учредительное собрание и тем нанесли смертельный удар демократии. Ленин и Троцкий, ко­ренной русский дворянин и отчужденный от своего народа еврей­ский интеллигент, стояли во главе этого переворота, который разру­шил Россию и в ней главный центр еврейства. Среди второстепен­ных вождей большевизма было также немало евреев, из тех отрав­ленных преследованиями царизма душ, в которых искра социализма превратилась не в светоч для народов, а в истребительный огонь граж­данской войны. Все эти Зиновьевы, Каменевы, Урицкие, Володарс­кие, часто заменявшие свои еврейские фамильные имена русскими псевдонимами (подобно Троцкому-Бронштейну), не отставали от своих русских товарищей в перевороте, сочетавшем заветы марксиз­ма с приемами дикой пугачевщины. Фанатики пролетарской дикта­туры смели с пути всех демократов, социал-демократов и социал-революционеров, среди которых тоже было много евреев. Только груп­па левых социалистов-революционеров примкнула вначале к октябрь­скому перевороту и послала в Совет Народных Комиссаров одного из своих членов (потом известный антибольшевистский публицист Исаак Штейнберг) в качестве комиссара юстиции, но эта группа очень скоро отделилась от большевиков, как только ознакомилась с их ин­квизиторскими методами. Советское правительство, не имевшее на своей стороне свободно выраженной воли народа, могло управлять только террором, органом которого была Чека, Чрезвычайная комиссия для борьбы с контрреволюцией, страшное учреждение политической инквизиции. Злодейства Чека и разгром Учредитель­ного собрания вызвали акт контртеррора со стороны двух еврейс­ких революционеров-демократов, Леонида Каннегиссера и Доры Каплан, из которых первый убил в Петербурге председателя Чека Урицкого, а вторая тяжело ранила в Москве самого Ленина. Эти мстители за поруганную свободу, немедленно казненные больше­виками, доказали своей мученической смертью, что далеко не все еврейские революционеры стояли на стороне Ленина и Троцкого. «Красный террор» большевиков еще много лет занимался истреб­лением не только реакционеров, но и истинных демократов, не успевших бежать за границу.

Россия пылала в огне гражданской войны. Чехословацкие ле­гионы и армия адмирала Колчака на востоке, Деникин и Добро­вольческая армия на юге, национальные войска отделившейся Украины — все это боролось с большевиками и превращало Россию в сплошное поле сражения. В центре огня очутились украинские ев­реи. После октябрьского переворота движение сепаратистов (само­стийников) в Украине особенно усилилось, так как к национально­му мотиву тут прибавился и социальный: желание отгородиться от большевистской заразы. Украинская Рада (Совет) и правительство (Генеральный секретариат) в Киеве сначала относились вполне ло­яльно к евреям: в Раде участвовало около 50 представителей еврейс­ких партий, а в Секретариате особый секретарь по еврейским делам, как символ автономии меньшинства (д-р Зильберфарб и короткое время В. Лацкий). Тогда могло казаться, что Украине с ее двухмил­лионным еврейским населением суждено осуществить лучшие заве­ты февральской революции и «третьей эмансипации». Многие пред­ставители еврейского общества Петербурга и Москвы искали убежи­ща в Киеве. Но скоро здесь наступило жестокое разочарование. В борь­бе с нашествием большевистских войск, временно занявших Киев (февраль 1918 г.), разгорелись дикие страсти в украинских народных массах. Еще раньше из демобилизованных частей русской армии об­разовались особые «украинские полки», носившие названия «Полк вольных казаков», «Полк Хмельницкого», «Полк Гонты» и тому по­добные прозвища, связанные с самыми страшными для евреев исто­рическими воспоминаниями. Проникнутая буйным духом старой гай­даматчины, эта «национальная армия» стала бить евреев в Киевской и Полтавской губерниях. Этот бандитизм был остановлен в мае, после того как немцы заняли большую часть Украины и поставили там гет­маном русского генерала Скоропадского, который стремился к рес­таврации края в составе будущей всероссийской федерации. Фаталь­ная осень 1918 года разбила его планы: полный развал германской армии и ноябрьская революция в Берлине заставили немцев уйти из Украины, и лишенный опоры гетман пал, уступив место Директории в лице Петлюры и прочих фанатиков украинской «самостийности».

Между тем как в других странах Европы началась ликвидация страшной мировой войны, в России продолжалась истребительная Гражданская война. На территории, подвластной московскому пра­вительству, или «власти Советов»», совершались ужасы военного коммунизма: экспроприации, аресты, массовые расстрелы «буржуа­зии» и интеллигенции. Окруженная со всех сторон белыми армиями, отрезанная от всех стран блокадою, погибала от голода и террора огромная страна. Советское правительство яростно отбивалось от восставших масс силами Красной армии под начальством Троцкого и истребляло политических противников инквизицией Чека. Была осквернена святая троица Великой французской революции: вместо свободы и власти народа — диктатура партии, уничтожение сво­бодной прессы, расстрел за свободное слово, тюрьма или ссылка за свободную мысль; вместо равенства —«классовая юстиция», клас­совый хлебный паек; вместо братства —классовая ненависть и бра­тоубийственная война. Особые комиссариаты по делам националь­ностей в правительстве должны были осуществлять автономию на­циональных меньшинств, но по отношению к еврейскому меньшин­ству это сводилось только к признанию публичных прав обиходно­го еврейского языка, между тем как автономия общин была унич­тожена. В июне 1919 г. комиссариат по еврейским делам отдал приказ: