Колодец оказался высокий и, что немаловажно, узкий — тем легче было Лисилу карабкаться по лестнице, одной рукой хватаясь за перекладины, другой прижимая к себе Мальца. Трижды наволочка с головами вампиров, висящая сзади у него на поясе, цеплялась за стены колодца, и Лисил останавливался, чтобы ее отцепить. Когда он добрался до края колодца, Винн и Магьер подхватили пса и вытащили его наружу. Лисил выполз сам — и рухнул на булыжную мостовую, жадно хватая ртом свежий воздух.

Магьер безо всякого выражения смотрела себе под ноги, лицо у нее было совершенно пустое. Из-за поворота улицы донеслись топот ног и голоса — и Лисил поднялся на колени, хватаясь за клинки. Впрочем, это были всего лишь трое стражников, которые со всех ног бежали именно к ним.

— Люди Четника, — с облегчением вздохнул он. — Скажу им, пусть добудут фургон, чтобы доставить тебя в миссию.

Магьер не подняла головы и ничего ему не ответила.

* * *

Чейн, хромая, пробирался по тонущим в темноте соседним улицам к дому, когда в его сознании вспыхнуло вдруг ощущение слепящей, абсолютной пустоты. Ощущение было болезненным и на редкость сильным — словно из головы у него выдернули нечто важное. И так же внезапно все исчезло.

Мысли — Чейна обрели вдруг небывалую ясность — давно он не испытывал ничего подобного! На минуту он замедлил шаг и даже, не таясь, вышел на середину улицы, чтобы оглядеться.

Никого. Нигде — никого. Даже в собственном сознании он теперь совершенно один. Чейн улыбнулся и закрыл глаза.

Он не знал, каково это будет — стать наконец свободным, испытает ли он хоть что-то, когда наконец дождется этого желанного события, но сейчас его осенило.

Торет мертв.

Улыбка растаяла на губах Чейна.

Он ранен, он остался без крова, двери миссии Хранителей для него теперь, конечно же, закрыты. И Хранителям, и дампиру теперь хорошо известно, кто он такой, и очень скоро об этом узнает весь город.

— Винн, — одними губами прошептал он.

Чейн брел по темным безлюдным улицам. Все, что у него теперь осталось, — вещи, которые он унесет из подвальной комнатки, если, конечно, сумеет благополучно пробраться в дом. В Беле ему больше оставаться нельзя.

Колено у него рассечено, грудь пробита арбалетным болтом, жгучей болью отзывается рана в пояснице там, куда всадила стрелу Винн. С такими ранами еще одной схватки он не выдержит. Чейн вспомнил, что в его комнате на столе должна стоять клетка с крысой. Остановившись у распахнутой двери черного хода, он проник в крохотный и незамысловатый разум грызуна, прислушался — в доме пусто и тихо. Тогда Чейн обнажил меч, вошел и прислушался снова — уже без помощи фамильяра.

Никого. Дом, судя по всему, совершенно пуст.

Чейн прошел через столовую, где на обеденном столе лежал убитый Тихко, обошел труп волка. Войдя в гостиную, он увидел на полу, в черной луже свернувшейся крови, обезглавленное тело Сапфиры в синем бархатном платье. Чейн повернул к лестнице и спустился в подвал.

От него несло сточной вонью, а потому он прежде всего переоделся и лишь затем без промедления собрал вещи — ровно столько, сколько мог уместить в небольшой сундучок и дорожный мешок. На столе, среди бумаг, стояла небольшая холодная лампа, которую подарила ему Винн. Вынув светящийся кристалл, Чейн задумчиво повертел его в пальцах и сунул в карман плаща. Он уложил лишь самые необходимые записи и манускрипты и припомнил день, когда мать подарила ему первую его книгу по метафизике. Интересно, стоит ли еще эта книга на полке в его бывшей комнате — в родовом поместье к северу от Белы?

Сегодня ночью Чейн простился с единственным существованием, которое было ему доступно, с тех пор как Торет обратил его. Ему никогда прежде не приходило в голову вернуться в родовое поместье, но сейчас он понял, что и эта часть его жизни навсегда осталась в прошлом. Напоследок Чейн вынул из клетки крысу и бережно положил ее в карман плаща. Ухватив одной рукой мешок и обвязанный ремнем сундучок, он вышел из комнаты.

И, оказавшись снова в подвале, замер — сверху доносились размеренные шаги.

Чейн поставил свои вещи на пол, вынул из ножен меч и двинулся вверх по лестнице. Дойдя до выхода на первый этаж, выудил из кармана крысу, поставил ее на пол и направил вдоль стены к столовой.

Он ожидал увидеть глазами грызуна городских стражников, явившихся проверить рассказ дампира, или же ее напарника-полуэльфа, который по какой-то причине решил вернуться в особняк. Вместо этого Чейн увидел темноволосого, с седыми висками человека, который как-то приходил к Торету. Стоя в столовой, тот задумчиво разглядывал лежащего на столе мертвого ворона.

Чейн попытался через фамильяра прощупать пришельца, но не ощутил совершенно ничего. Как будто перед ним был не человек, а мастерски сработанная иллюзия. Он наблюдал за тем, как пришелец лениво потыкал носком сапога труп волка, потом прошел в гостиную. Чейн «последовал» за ним, направив крысу вдоль стены коридора. Обезглавленному телу Сапфиры незваный гость почти не уделил внимания.

Он осмотрел весь дом, нигде не задерживаясь, лишь постоял с полминуты на втором этаже, над трупом Тибора. Когда стало ясно, что он направляется в погреб, Чейн бесшумно нырнул в потайной ход у подножия лестницы и затаился там.

Фамильяр не сразу нагнал пришельца, а когда нагнал — тот был уже в комнате Чейна. Поглядел на пустую клетку, пролистал наудачу несколько манускриптов, затем поднял валявшуюся на полу одежду Чейна, которая насквозь пропиталась зловонными миазмами. Нахмурясь, незнакомец бросил одежду на пол.

Закончив осматривать дом, он снова вернулся в гостиную и на сей раз уже долго рассматривал труп Сапфиры. Чейн понятия не имел, что нужно этому человеку, но в его действиях явно была какая-то цель. Когда пришелец направился к выходу из дома, Чейн мысленно передал крысе несложный приказ: «Идти за ним. Следить».

К приказу он прибавил образ человека с седыми висками.

После этого Чейн покинул сознание животного и подождал, пока не уверился в том, что незнакомец окончательно покинул особняк. Тогда он выбрался на нижний этаж и черным ходом, через кухню, вышел из дома.

* * *

Магьер отрешенно сидела на краю стола в кухне миссии. С нее сняли кожаный доспех, срезали залитый кровью рукав рубашки. Домин Тилсвит осторожно накладывал маслянистую мазь на ее плечо, руку и бедро. И все же ни целебная мазь, ни умиротворяющее присутствие пожилого Хранителя не могли успокоить бурю, которая бушевала в ее душе.

И это, наверное, к лучшему, потому что если б она сейчас до конца осознала все ошеломляющие открытия этой ночи, то не выдержала бы, закричала, срывая голос, или даже расплакалась бы.

Лисил не отходил от нее и все спрашивал, чем он может помочь. Винн, которая помогала своему наставнику, то и дело отталкивала полуэльфа, чтобы не путался под ногами. Малец сидел на полу у ног Магьер и снизу вверх неотрывно глядел на нее. Хвост его то и дело подергивался.