К вечеру Соня немного взбодрилась и даже принялась за обед, приготовила еду на завтра. На другой день, в понедельник, они собрались и пошли в садик – разговаривать с Ниной Степановной.

Увидев их, заведующая всплеснула руками:

– Сонечка… Вадик! Ну, как вы, мои дорогие?

– Всё в порядке, – как можно ровнее ответила Соня.

– Бледная ты какая… Всё знаю, ничего не спрашиваю…

– У нас всё нормально, – Соня решила сразу перейти к делу, – Нина Степановна, скажите, вы примете Вадика в группу? Не стоит ему всё время дома сидеть. Я собираюсь искать работу и…

– Ну… а почему бы нет? – на секунду замявшись, ответила заведующая. – Можешь приводить завтра, как обычно.

– Спасибо! Только… сколько нам надо платить?

Нина Степановна сразу же поняла, о чём речь.

– Оставим за Вадиком льготу, как за сиротой, у меня все документы сохранились, приказ есть. Не переживай.

– Вот спасибо! – обрадовалась Соня.

– А… можно тебя спросить? Где ты собираешься работу искать?

– Не знаю пока. Пройдусь по всем школам, садам… посмотрю объявления.

Женщина покачала головой:

– Сонечка, боюсь, у тебя ничего не выйдет. Меня, например, предупредили, чтобы обратно тебя не брала, буквально вчера. И с квартирой они своего добьются.

Соня, конечно, предполагала, что Калюжные её не простят, но…

– Даже вчера? Как приятно… не забывают! – не выдержав, горько воскликнула она.

– Софья Васильевна…

– Нет, ну скажите, чего они не уймутся… чего им ещё надо?! Сейчас-то – чего?

– Валентина тебя ненавидит, никак не успокоится, – вздохнула заведующая.

– Почему же? Чем я теперь ей мешаю?

– Не знаю, дорогая… Наверное, ревность. Удивляюсь на Дмитрия – уж он-то мог бы похлопотать, не совсем же ему безразлично, что теперь с вами?!

– Ну, ничего… – бормотала Соня. – На стенках мой портрет не развешан, весь город они не предупредят. Не возьмут по специальности, пойду мыть полы.

– Ой, а знаешь… – задумчиво приложила палец к губам Нина Степановна. – У нас в интернате вечно нехватка кадров. Пойди туда и попросись в нянечки – Калюжные, небось, и не вспомнили про него, они только школы да детсады обзвонили. Авось не узнают, а узнают – не велика потеря, возьмёшь да уйдёшь.

– Отлично. Я так и сделаю, – решительно кивнула Соня. – Спасибо за совет.

Нянечкой так нянечкой… В своё время она побоялась работать там воспитателем, а теперь пойдёт мыть толчки. Но… не страшно, у себя в группе она уже несколько месяцев заменяла няню. Правда, интернат – это тебе не элитный садик.

– Ну и славно, – подытожила заведующая. – Сейчас Дмитрий женится, мать успокоится, а через полгодика я тебя снова возьму.

– В смысле… женится? – замерла на месте Соня.

– Ой… – женщина смутилась. – Ты ведь не знаешь, наверное. Но это ведь по расчёту – у них там кругом один расчёт, ты же понимаешь…

– На ком? – бесцветным голосом спросила Соня.

Могла и не спрашивать.

– Забыла, как зовут. На падчерице Калюжного.

* * *

– Я боялась тебе сказать… – Анька глядела исподлобья. – Валерия смеётся: мамаша раньше Наташку терпеть не могла, а теперь расхваливает – девочка-то с наследством. А по мне – так этой мерзкой мамане всё одно, на ком Димку женить, лишь бы не на тебе!

Соня молчала. Пару часов назад она получила удар – ножом в спину, да так с этим ножом и осталась – истекать кровью. Она не понимала, как это может быть правдой? Да, она не раз в эти дни вспоминала Наташу, не сомневаясь, что теперь она ещё активнее возьмётся за Митю. Но, положа руку на сердце, не верила, что он поведётся. Женитьба? Нет, нет, невозможно… Это просто ложь, провокация его родных – специально для Сони, чтобы сделать ей побольнее!

Даже если Дима наплевал на венчание… Для чего ему новая кабала, когда кругом столько возможностей? Да что там, все девушки города могли стать его… И уж если ему бы приспичило – «сестрёнка» нырнула бы в койку и без всякой свадьбы.

– Не расстраивайся, Сонечка! – уговаривала Анюта. – Ты же понимаешь – она наследница, хотят её бабло прибрать.

– Понимаю. Не понимаю, почему он в этом участвует.

– Да ему-то что? Ему сказали – он сделал. Можно подумать, ему это помешает по бабам шляться!

Соня слушала её, пытаясь понять, что происходит. В денежную подоплёку она не верила – у Мити и так хватает теперь денег. А в голову уже закралась отвратная мысль: Митя ушёл не просто так, от жены – к маме. Он уже знал, что уходит к Наташе. Наивная, Соня поверила, что к Наташе он ничего не испытывает. Но, если вспомнить все его трогательные разговоры с «сестрёнкой»… его зависимость от неё – несмотря ни на что… Соня сжала кулаки. Какой же дурой она была! Наивной, ничего не видящей дурой… Она же помнит: в своей семье – так просто нельзя. А тут все карты сошлись. Приданное любви не помеха. Родители – за.

А эта дрянь… Предала собственную мать, закрыла глаза на её убийство, чтобы заполучить того, о ком мечтала с детских лет.

Да и сам он – ничем не лучше. Он продал – и Соню, и Вадика, которого так просил усыновить. Ради денег Калюжного перешагнул через все свои принципы… Или никаких принципов не было вовсе? От безграничного доверия Соня перешла в полное отрицание всего, что, казалось, было в Мите хорошего.

– Останусь с тобой, – объявила сестра. – Что-то ты совсем никакая…

На этот раз Соня не возражала. Уложив Вадика, обе устроились на диване.

– Завтра суд, – напомнила Анька, – посмотрим на папочку… В глаза поглядим.

– Разве он придёт? Он же доверенность выдал.

– Придёт – решение получать. Не знаю, правда, зачем. Звонил, пьяненький, нёс какую-то ахинею, оправдывался, мол, ради меня это делает. Что всё его – это моё…

– Ага… А ещё Жанночкино и Оленькино.

– Да ну его, он козёл. Может, теперь угомонится? Получит свою бумажку и не будет квартиру трогать.

– Да нет. Дело доведут до конца. Нина Степановна сказала, – бесцветным голосом сообщила Соня.

– Вадика-то она в садик взяла?

– Да, завтра поведу. И льготы нам сохранили.

– Кстати, – деловым голосом начала Анька. – Ты не думай, я вам бабок подкину, с голоду не помрёте.

– Нет, Анечка, спасибо, у меня ещё много… – поспешила отказаться Соня. – Дима, между прочим, голодными нас не оставил. Положил сорок тысяч на счёт.

– Ого! Какая щедрость! – презрительно усмехнулась сестра.

– Ну, наверное, папа больше не дал. Ань, придётся тебе поработать посыльной. Вернёшь эти деньги – Валерии передашь.