совершила небрежное, почти неуловимое движение — и полоснула по горлу солдата. Фонтанчиком брызнула кровь. Солдат издал клокочущий звук, пошатнулся, заваливаясь назад и судорожно зажимая рукой рану. Наконец один из товарищей грубо оттолкнул его прочь и сам атаковал Сот.

— Ты не сможешь убить их всех! — крикнул Маркус, перекрывая вопли нападавших и лязгающий скрежет стали.

«Еще как сможет».

Расинии никогда прежде не доводилось наблюдать, как сражается Сот. Это было… нет, не «изящно» и даже не «отточенно», хотя второе ближе к истине. «Рационально» — скорей всего, так. Сот дралась, как умелый мясник забивает свинью: ни бессмысленно эффектных приемов, ни чрезмерной жестокости, просто минимум ударов, что превратят противника в груду содрогающегося в предсмертных конвульсиях мяса. Второй солдат вышел из строя так же быстро, как первый, — осел на пол с распоротым бедром, кровь из которого била ручьями. Еще двое попытались наброситься на Сот одновременно, но та недолго думая отступила на шаг, и они столкнулись друг с другом в дверном проеме. Один все же исхитрился сделать неуклюжий выпад, но она запросто увернулась и взмахом ножа отсекла ему кисть.

— Нужно просто продержаться, пока не прибудет помощь, — проговорила камеристка, когда и он, визжа от боли, повалился на пол. Сама она даже не запыхалась. — Быть не может, чтобы Орланко переманил на свою сторону всю дворцовую стражу…

Следующий противник замахнулся для удара сверху, но Сот подставила под клинок лезвие ножа и, подавшись назад, удержала его натиск. Другой ее нож метнулся вверх, чтобы полоснуть по его животу, но прежде, чем она достигла цели, из прихожей оглушительно грянул пистолетный выстрел. Норелдрай на мгновение застыл, а затем безвольно осел, выронив оружие из обмякших пальцев. Он упал вперед, прямо на девушку, и ей пришлось поддержать его под мышки, чтобы самой устоять на ногах. Оттолкнув солдата, она подняла голову, и тут прогремел второй выстрел. Сот вскрикнула от боли, и сильный толчок в плечо развернул ее, словно удар конского копыта. Под тяжестью мертвого тела она рухнула на пол.

Расиния страшно закричала и рванулась было вперед, но Маркус свободной рукой сгреб ее и рывком оттащил к стене. Четверо норелдраев с палашами наголо ворвались в дверной проем и рассыпались по гостиной. Посреди прихожей с дымящимся пистолетом в руке стоял молодой мужчина в длинной черной шинели. Отшвырнув оружие, он решительно двинулся вперед. Полы кожаной шинели хлопали его по щиколоткам.

Расинию с Маркусом незнакомец удостоил лишь беглого взгляда. Подошел к убитому, что, падая, придавил своей тяжестью Сот, и носком сапога столкнул мертвое тело. Сот лежала навзничь, совершенно неподвижно, и Расиния издалека даже не могла понять, дышит она или нет.

— Надо же, — проговорил человек в черном. — Серая Роза наконец–то угодила в капкан.

Он глянул на лежащие у порога трупы:

И кусаться, вижу, не разучилась. Мастерски же ты от нас спряталась.

И вдруг ожесточенно, изо всей силы, ударил Сот сапогом в живот. Охнув, она перекатилась на бок и сжалась в комок.

— Да ты еще и живая, — заметил он. — Великолепно. Если не испустишь дух, его светлости будет крайне любопытно услышать твои оправдания.

Все это время четверо солдат с палашами, неуклонно сжимая полукруг, наступали на Маркуса. Выставляя перед собой саблю, капитан пятился, пока они с Расинией не оказались прижаты к стене. Агент Конкордата вновь почти игриво ударил Сот ногой и с видимым удовольствием выслушал ее стон. Отойдя, он остановился за спинами окруживших Маркуса охранников — с видом человека, которому предстоит исполнить малоприятное, но, однако же, нужное дело.

— Так вышло, что она ошибалась, — сообщил он. — Норелдрайский Серый с некоторых пор состоит на службе у его светлости, а гренадеры получили приказ не вмешиваться. Горстку жандармов, подчиненных капитана Д’Ивуара, уже обезоружили и взяли под стражу. Онлей наш, ваше величество. Он изобразил небрежный поклон. — Мое имя — Андреас. К вашим услугам.

— Орланко наконец–то спятил, — пробормотала Расиния. — Это государственная измена.

— Его вздернут как пить дать, — прибавил Маркус, — но тебе совсем ни к чему составлять ему компанию на виселице.

— Измена — скользкое понятие, — отозвался Андреас. — Она, как говорят и о красоте, «в глазах смотрящего», а стало быть, целиком и полностью зависит от того, что подумает публика. И уж в этой области его светлость — непревзойденный мастер.

— Вот–вот начнется заседание Генеральных штатов, — напомнила Расиния. — Если я не появлюсь к открытию, депутаты…

— О Генеральных штатах, как затейливо изволили обозвать себя эти господа, точно так же вот–вот позаботятся, — усмехнулся Андреас. — Капитан, уберите саблю, пока не поранились. Даю вам слово, ее величеству ничего не грозит.

Воцарилась долгая пауза. Острия пяти клинков замерли в воздухе, подрагивая от сгустившегося напряжения.

Расиния не без оснований полагала, что скажи она хоть слово — и Маркус бросится в бой. И, скорее всего, погибнет. Точно так же поступил Бен. И даже Сот… Расиния оборвала себя, не в силах думать об этом.

«Почему они все готовы так безоглядно жертвовать ради меня жизнью?»

И смогла бы она сама, окажись на их месте, умереть ради их спасения? Впрочем, это лишь пустые догадки — ведь ей не дано умереть. Не дано.

«Я не дам ему погибнуть. Это бессмысленно».

Расиния встретилась взглядом с Андреасом, открыла было рот, собираясь заговорить… и заколебалась. Позади прислужника Орланко один из норелдраев угрюмо перетягивал лоскутом обрубок руки, другой меж тем в прихожей осматривал тела товарищей, а Сот…

Сот медленно, не отрывая руки от пола, тянулась к одному из своих ножей. До него было всего шесть дюймов. Нет, уже четыре. Пальцы ее подрагивали.

— Я готова пойти с вами, — нарочито громко произнесла Расиния, если вы отпустите капитана живым и невредимым.

Андреас пожал плечами.

— Пока нам придется взять его под стражу, но я не вижу причин задерживать его после того, как дело будет улажено.

— Ваше величество… — осевшим голосом начал Маркус.

Прошу вас, капитан. — Расиния положила руку ему на плечо, поднявшись на цыпочки, и, стараясь, чтобы это не бросилось в глаза, приблизила губы к его уху. — Налево. Первая дверь.

Надо отдать ему должное, Маркус оказался превосходным актером. Он разом обмяк, понурился, всем своим видом признавая поражение, и безвольно опустил саблю.

— Слушаюсь, ваше величество, — промямлил он.

— Превосходно, — заключил Андреас, хотя и с едва уловимым разочарованием. — Взять их.

С этими словами он отвернулся от Расинии,