— Вице–капитан, — проговорил Маркус.

— Так точно, сэр! — Гифорт позволил себе самую малость расслабиться. — Люди потихоньку возвращаются, сэр. Рук по–прежнему не хватает, но, думаю, к завтрашнему утру у меня будет по меньшей мере…

— Я хочу задать вам вопрос, — сказал Маркус. — И хочу, чтобы вы ответили на него, если сможете.

— Сэр? — Лицо Гифорта окаменело.

«Он знает, — подумал Маркус. — Он знает, что мне все известно». Что ж, пора поговорить начистоту.

Он глубоко вздохнул:

— На чем подловил вас герцог Орланко?

Воцарилась долгая, ничем не нарушаемая тишина. Маркус не сводил глаз с вице–капитана, испытующе вглядываясь в его лицо. Тот владел собой неплохо… но не безупречно.

«Если только он попытается все отрицать…»

Каменное лицо Гифорта вдруг разом обмякло, и он ссутулился, как старик. Обреченно, но при этом с облегчением, словно сбросил с плеч нестерпимо тяжкое бремя.

«Я был прав!»

Маркус едва сдержался, чтобы торжествующе не грохнуть кулаком но столу. Может быть, именно так всегда чувствует себя Янус?

— Я должен был раньше сообразить, что все откроется, — пробормотал Гифорт. — Надо было подать прошение об отставке в тот же день, когда вас назначили сюда.

— Вот уж это оказалось бы сущим бедствием, — покачал головой Маркус. — Так, стало быть, это и впрямь Последний Герцог?

Вице–капитан безропотно кивнул.

— Да… но настоящая причина — моя жена. Вы уже знакомы с моей дочерью. Жена так и не смогла оправиться после родов. Наши местные лекари оказались бессильны и отступились, а потому я написал хамвелтайским докторам — лучшим из лучших. Один из них вызвался помочь, но заломил такую цену… — Гифорт помотал головой. — Я взял заем у ростовщика, да все попусту. Гвендолин, моя Гвендолин скончалась еще до того, как прибыл этот врач, а он наотрез отказался возвращать плату. Я был совершенно сломлен и разорен. Если бы не Абигайль, я бы наложил на себя руки.

— И тогда Орланко предложил вам помочь с уплатой долга, — наугад предположил Маркус.

— Я был в таком бедственном положении, что даже не задумался, чего будет стоить эта помощь. Вскоре от герцога начали поступать… просьбы. Прикрыть расследование, освободить без дальнейших допросов подозреваемого. Гибель ваших родных была… одним из первых дел такого рода.

— Так вы не знали, что их замышляют убить? — быстро спросил Маркус. — Вы не были замешаны в поджоге?

Вице–капитан резко выпрямился.

— Разумеется, нет! Вы… — Он запнулся и вновь бессильно обмяк. Вы, конечно, можете мне не верить, ваше право… но я не убийца. И нипочем не ввязался бы в такое, что бы там ни требовал Орланко. А он хотел только одного… чтобы не было лишних вопросов. — Гифорт помотал головой. — Узнав, что вас назначили к нам, я едва не ударился в панику. Прочие капитаны никогда особо не вникали в расследования, но вы…

Маркус медленно выдохнул и откинулся на спинку ветхого скрипучего кресла.

— Я начал копать.

«Да и это вряд ли сделал бы, если бы не Адам Ионково».

Гифорт снова выпрямился.

— Сэр, — проговорил он, — я готов сию минуту написать прошение об отставке. Если министр юстиции пожелает предъявить обвинения, я понесу любое наказание.

— В этом нет необходимости.

— Сэр?

— Я наводил о вас справки, — признался Маркус. — Все эти годы вы служили безупречно. Никого другого я не могу представить на этой должности.

— Но… — Гифорт судорожно сглотнул. — А как же Орланко? У него мои долговые расписки. Если он потребует что–то, а я не подчинюсь…

— Министр юстиции уладит ваши долги, — сказал Маркус.

Ему никогда не доводилось обсуждать с Янусом подобные темы, но он был уверен, что полковник непременно найдет выход. Этот человек слишком хорош, чтобы его терять.

— Кроме того, полагаю, Последний Герцог больше не станет вас беспокоить. Между нами говоря, новая королева относится к нему без особой приязни.

— Она хочет сместить его? Последнего Герцога? — Гифорт покачал головой. — Это добром не кончится. За тридцать лет он надежно окопался на своем посту.

— Именно поэтому, — сказал Маркус, — мне нужны вы. Нам предстоит возродить жандармерию и обеспечить хоть какой–то порядок в городе. К тому же, подозреваю, министру юстиции может понадобиться моя помощь, так что вам придется работать за двоих. Надеюсь, вы справитесь.

Гифорт медленно, едва сдерживая усмешку, отдал честь:

— Так точно, сэр. Непременно справлюсь.

«А когда все это закончится, — подумал Маркус, пока Гифорт, снова козырнув, выходил из кабинета, — когда Последний Герцог падет, я переберу по камешку всю Паутину, пока не отыщу правду. И уж тогда он заплатит мне за все».

Винтер

Солнце уже подсвечивало краешек неба на востоке, когда Винтер вернулась в крепость, подвыпившая и оттого еще сильнее раскисшая. Она затесалась в пеструю компанию портовых завсегдатаев и университетских студентов, которые, пуская по кругу бутыли дешевого дрянного вина, жарко спорили о том, что означает решение королевы собрать Генеральные штаты именно в соборе Истинной церкви. Одни утверждали: это дурной знак, королева намерена, продолжая политику Орланко, и впредь пресмыкаться перед Истинной церковью. Другие считали: жест сей имеет прямо противоположное значение — показать, что государственные дела Вордана ставятся выше прав Элизиума и иноземцев в целом. Винтер не стала принимать ничью сторону и ограничила свое участие в дебатах тем, что делала пару глотков всякий раз, как бутылка оказывалась в ее руках. К моменту, когда она покинула компанию, спорщики так и не пришли к единому мнению, и Винтер подозревала, что в конце концов они просто упьются до бесчувствия.

Адская смесь спиртного и крайней усталости привела к тому, что она и сама едва держалась на ногах. Тяжело ступая и пошатываясь на ходу, Винтер кое–как пересекла внутренний двор Вендра и добрела до огромных, наполовину приоткрытых дверей главного входа. В руке она сжимала закупоренную бутылку — подарок для Джейн, которой обстоятельства не позволили покинуть башню и присоединиться ко всеобщему веселью. Вопрос в том, осоловело размышляла Винтер, удастся ли доставить подарок но назначению до того, как она обессиленно рухнет в каком–нибудь укромном уголке. Помнится, в спальне, которую заняла для себя Джейн, имелась кровать.

«Это было бы… очень кстати».

Она смутно сознавала, что и на входе, и у лестницы стоит охрана Кожанов, но ее пропустили без единого слова, лишь дружелюбно махнули. Она помахала в ответ зажатой