Всё вернулось на круги своя.

Дни перед спринтом пролетели незаметно. Окунувшись с головой в предстартовую суматоху, я не вспоминала ни о Ксении Львовне, ни о Максиме Державине. Изредка забегала домой, чтобы поужинать да покемарить несколько часиков, так что встречи с отцовской подругой были редкими и краткими, что меня вполне устраивало. Что же до Державина, то, отправив ему сообщение о готовности статьи, с чистой совестью выкинула из головы все связанные с ним мысли.

К вечеру пятницы наша команда была полностью готова к предстоящим стартам. Предварительные заявки на двоих участников, меня и Алексея, отправлены в организационный комитет, в канистрах плескалось лучшее топливо для любимых железных коней, а их вылизанные до зеркального блеска бока радовали глаз.

Но жизнь — штука сложная и порой непредсказуемая. Не бывает так, чтобы всё прошло без сучка и задоринки. Чувство подбирающейся пакости поселилось во мне ещё после обеда, когда я, щурясь довольной кошкой, полировала мягкой тканью стёкла своей «лисы».

Может быть, именно поэтому пару часов спустя, встряв в пробке на трассе, я даже не удивилась и, уверенная в том, что ничто не сможет повлиять на мой благодушный настрой, решила сократить путь по другой дороге. Как же я ошибалась!

С трудом развернувшись, выбралась на менее загруженную трассу и, подпевая веселой мелодии, рванула вперед. Пользуйся я этим путём чаще, знала бы, что уже как пару дней на отрезке, совсем недалеко от поворота на мою станицу, шёл ремонт. Свеженький, совсем недавно закатанный асфальт напоминал мокрую резину; денёк выдался жарким, и нагретое беспощадным южным солнцем полотно дорого превратилось в настоящий кошмар для заядлого автомобилиста.

Я наяву чувствовала, как на идеально чистый кузов летят смолянистые капли. Казалось бы ерунда — но отправлять коту под хвост почти полдня, потраченных на превращение «лисы» в конфетку, откровенно жалко. Может и вовсе стоило остаться на ночь в автосервисе или попросить докинуть меня домой Лёшку. Но что уж теперь, поздно пить «Боржоми», когда почки отваливаются.

А, меж тем, жара не продолжала спадать, тем самым играя мне на руку. Пока битум не застыл, у меня был шанс обойтись малой кровью и легко избавиться от неприятных и уродующих сверкающий синий металлик пятен.

Загнав автомобиль во двор и оглядев масштаб катастрофы, тихонько присвистнула. Всё оказалось хуже, чем я только могла подумать. Быстро сбрызнуть пятна средством и затереть не выйдет. В который раз порадовалась своей запасливости и предусмотрительности — в гараже имелась не только автомойка, но и всевозможные шампуни, полироли и кондиционеры. Всего двенадцать разноцветных бутыльков. А это раза в два больше, чем «человеческий» набор, ютящийся на полочках в ванной комнате.

— Взмывая вверх искрами, мы будем гореть, кто бы, что бы…[1] — подпевала лёгкой, прилипшей к языку песенке, — любви нашей искренней не пожелал за глаза.

Облитая ярко-розовой пеной «Импреза» представляла собой ужасно милое зрелище. Я бы сказала: «Гламурненько», да только язык не поворачивался на такие гадости. Пританцовывая в такт заводному ритму, выдраила особо пострадавшие места губкой и, удовлетворившись результатом, потянулась к автомойке.

Всё-таки зря не переоделась — тонкие шорты и футболка промокли. Но не беда — под палящим солнцем высохнут быстро. Да и настроение, чуть подпорченное неприятностью с битумом, вновь вернулось на отметку «жизнь прекрасна».

Пожалуй, навязчивые идеи отца отдать меня на танцы не были настолько ужасны. Из меня могла бы получиться неплохая танцовщица… но увы и ах. А потому продолжаем! Стоя спиной к калитке и смывая напором воды пену, за шумом, издаваемым тарахтящим мотором, и музыкой, играющей в наушниках, не заметила появление случайного зрителя. Не могла заметить, ибо глазами на затылке не обладала.

Досадное упущение. Очень досадное. Обернулась я лишь тогда, когда почувствовала сверлящий спину взгляд. Лёгкое, неприятное ощущение — будто между лопаток зачесалось. И вот уж никак я не ожидала наткнуться на самоуверенные глазищи усмехающегося Державина.

Скорее по привычке, чем по собственному желанию вынула одну «каплю» наушника. Какого, собственно, чёрта? Что и озвучила, уставившись на нисколько не смутившегося Максима.

Но ответом меня не удостоили.

— Как водичка? Тёплая?

Клянусь, нажала на кнопку включения я совершенно случайно. Правда. И то, что распылитель оказался направлен на Державина, лишь совпадение. Ибо получать в грудь напором воды даже на расстоянии больно. Чертовски больно.

— Максим Алексеевич, приношу свои извинения за случившееся, — отец бросил на меня красноречивый взгляд, — недоразумение.

— Не стоит, Вадим Константинович. Всё в полном порядке.

Хмыкнув, поставила на столик в беседке две чашки с зелёным чаем. Какое благородство! Только не он ли пятнадцать минут назад своим видом выражал готовность задушить меня голыми руками? Сейчас же сидит рядом с отцом и с невозмутимым видом ведёт вполне мирную беседу, словно ничего и не случилось.

О «недоразумении», как выразился папа, напоминала лишь промокшая насквозь белоснежная рубашка, сушившаяся на солнце и мозолившая мне глаза. Державину повезло. Палец соскользнул с кнопки почти сразу же, и репутация адвоката оказалась подмочена лишь слегка.

Моё многозначительное ехидно-извиняющееся «Ой» было почти искренним. Максим же на удивление быстро справился с шоком и, надо отдать ему должное, ничем не выдал своего дискомфорта. Правильно, не сахарный, не растает — он мужчина или нет?

— Вы очень неаккуратны, Евгения, — в памяти вновь всплыли слова, сказанные тоном, не сулящим мне ничего хорошего. Казалось бы, разве можно передать такую гамму эмоций ледяной и бесцветной интонацией?

— Сами виноваты. Нечего под руку лезть, — пожала я плечами, почти не испытывая мук совести за содеянное. — Какого чёрта вы здесь делаете?

Но продолжить разбор полётов не дали, появившийся во дворе отец расставил всё по своим местам. Как оказалось, он пригласил Державина на ужин. Приехали они вместе, но, предложив Максиму зайти во двор и пропустив его вперед, отец на пару мгновений задержался возле машины. Кто же знал, что я уже вернулась и этих двух мгновений хватит устроить нежданному гостю неожиданный душ?

Щеголять перед отцовским гостем в мокрой одежде не входило в мои планы, я поспешила в дом переодеться, костеря Державина, на чём свет стоит. Минут моего отсутствия как раз достаточно, чтобы несмытая пена высохла, оставив на кузове липкие разводы. Возвращаясь во двор, поймала себя на мысли, что мне всё же стыдно. Совсем чуть-чуть, но и этого достаточно. Но извиняться?! С другой же стороны, разве он не спросил, тёплая ли водичка? Я и ответила. Весьма своеобразно ответила.

К моему возвращению Державин уже застегивал пуговицы другой рубашки. Как же предусмотрительно — возить с собой запасную одежду! Наталкивает на определенные мысли.