— Милиция вовремя никогда не приходит: либо появляется некстати, либо заявляется к шапочному разбору, — произнесла она с иронией. — Вам кого?

— Ларионову Людмилу Дмитриевну. Это вы?

— Ну, я. Что-нибудь случилось? — вдруг всполошилась бухгалтер.

Помня о факторе неожиданности, Селиванов решил уклониться от прямого ответа. — "Протяну время, а потом, как кирпичом по голове", — подумал он и произнес:

— Может быть, я войду? В доме и побеседуем.

— Ну, конечно! — спохватилась Людмила и распахнула дверь. — Проходите, пожалуйста!

Ба! На молодой женщине была надета трикотажная то ли длинная майка, то ли до неприличия короткое платье. Однако как бы эта одежда ни называлась, она до такой степени оголяла крепкие, чуть коротковатые ноги бухгалтера, что Женя почувствовал себя неловко. Ханжой он не был, но на месте Ларионовой никогда бы не открыл двери незнакомому мужчине в таком наряде. Сама же хозяйка квартиры никакого смущения, похоже, не испытывала. Она выжидающе, с какой-то бесшабашной удалью снизу вверх смотрела на Селиванова.

Женя ступил в прихожую, причудливо освещенную светом, который пропускали витражи, установленные в двух дверях, ведущих в боковую комнату и зал.

— Я Селиванов Евгений Кимович, — представился лейтенант, убирая в карман удостоверение. — Вы одна дома?

Ларионова на секунду дольше, чем следовало бы, задержалась с ответом.

— Одна. Что же все-таки произошло?

— Магазин "Бриллиант" сегодня ночью ограбили. Охранник убит, — брякнул Селиванов и прямо-таки впился цепким взглядом в лицо Ларионовой.

Если бы бухгалтеру "Бриллианта" было лет шестьдесят и она страдала сердечной болезнью, то ее непременно хватила бы кондрашка. Но Ларионова была молода, здорова, свежа и как яблочко наливное румяна — она выдержала. Лишь ойкнула и схватилась рукой за грудь, напоминавшую по форме слегка спущенный гандбольный мяч.

— Володя убит?! — вырвался у Людмилы сдавленный крик.

Как ни вглядывался Женя в лицо женщины, ничего необычного он заметить не мог.

"Ей либо работать в театре, либо она действительно ни в чем не виновата, — промелькнула у него мысль. — Впрочем, быть может, бухгалтерша является соучастницей преступления, скажем наводчицей и об убийстве ей пока ничего не известно".

— Убит, — эхом отозвался лейтенант. Ему вдруг показалось, что молодая женщина сейчас упадет в обморок. Он предупредительно поддержал ее под локоть.

— Кто это сделал? — проронила она.

— А вот это, Людмила Дмитриевна, я как раз и хочу выяснить. Пройдемте в комнату.

Женя открыл одну из дверей. Это был небольшой зал с расставленной в нем мебелью с претензией на оригинальность. Нет, конечно же, "стенка", как и положено, стояла у стены, телевизор и "видик" в углу, а люстра висела на потолке, но вот массивный, обитый кожей "уголок" был сдвинут на середину зала, отчего места, как перед "уголком", так и за ним едва хватало для того, чтобы человек мог протиснуться в кухню или лоджию.

Все так же бережно поддерживая Ларионову под руку, Женя ввел ее в комнату. Под потолком висел сизый табачный дым, у одного из диванчиков стоял столик на колесиках, на нем объедки, огрызки, окурки в пепельнице, недопитая бутылка коньяку и рюмки с остатками вышеназванного продукта.

Бухгалтерша смутилась.

— Извините, — пробормотала она и оттолкнула ногой столик, освобождая пространство, причем сделала это так неудачно, что стоявшая на столе посуда зазвенела, а одна рюмка опрокинулась, выплеснув остатки темной жидкости прямо на пепельницу с окурками.

Только сейчас Женя сообразил, что бухгалтер навеселе, но тщательно скрывает это, а потому движения у нее напряженные и нетвердые.

Он бережно усадил Ларионову на диван, отчего макси-майка — мини-платье укоротилось еще на добрую четверть, и сразу стало ясно, что под сим одеянием у бухгалтерши больше ничего нет.

— Сигарету, пожалуйста, — жалобно, с какими-то ужимками попросила хозяйка квартиры и без сил откинулась на спинке дивана.

Женя взял со стола сигареты, зажигалку, а из серванта достал чистую пепельницу и подал Ларионовой. Помог прикурить.

— Когда, Людмила Дмитриевна, вы вчера ушли из магазина? — спросил он, усаживаясь рядом с женщиной, но на короткую сторону "уголка".

Ларионова выпустила в потолок тонкую струйку дыма.

— В восемнадцать двадцать. Я об этом еще Ильмире сказала. — Она стала приходить в себя, бледность на лице исчезла, голос окреп.

"Все-таки актриса и, кажется, неплохая", — почему-то заключил Женя.

— Покинули вы магазин раньше всех, а вот на свадьбу к Нечаеву пришли последней. Где вы были?

— А вы неплохо осведомлены, — Ларионова показала ровные зубки. — Меня подозреваете?

— Не более чем остальных работников "Бриллианта". Так где же вы задержались?

— Ходила в парикмахерскую. В этом нет ничего необычного.

— Я тоже так думаю. Вас там запомнили?

— Конечно! — Ларионова изобразила на лице недоумение. — У любой женщины есть "свой" мастер.

— Когда вы пришли в парикмахерскую?

— Мне назначили к двадцати ноль-ноль, но я пришла немного раньше.

— Не поздновато?

— Там работают до двадцати двух.

— Адрес и телефон назвать можете?

— Здесь недалеко. Второй жилгородок, рядом с гастрономом, а телефон я вам сейчас скажу. — Ларионова отставила пепельницу на диван, поднялась, взяла с журнального столика телефонную книжку и, полистав ее, продиктовала цифры, которые Женя тут же записал в своем блокноте.

— Фамилия и имя парикмахера?

— Зовут Лариса, а вот фамилии не знаю. Светленькая такая. — Ларионова вновь села, на сей раз предварительно потянув подол майки-платья книзу.

— Из магазина вы ушли в восемнадцать двадцать, в парикмахерской были около двадцати часов. На что же вы потратили полтора часа?

Оборот, употребленный милиционером, почему-то развеселил женщину. Она стрельнула в него глазами и хихикнула:

— Полтора часа я потратила на то, чтобы приехать домой, принять душ, переодеться и подкраситься.

— Подтвердить это, конечно, никто не может?

— Конечно, нет! — бухгалтерша закинула ногу на ногу и беспечно заболтала тапочкой. — Вы же, наверное, знаете — одинокая я, незамужняя… бедная я, бедная…

— Соседи?

— Их я никого не видела.

Говорила бухгалтерша обволакивающим голосом, смотрела вызывающе-иронично. В нерабочее время Женя с удовольствием пофлиртовал бы с ней и остался на часок-другой. Кажется, и хозяйка не против…

— А в котором часу вы ушли со свадьбы?