«Волга» повернула вправо, на гладкий асфальт.

– Ну вот и приехали, – сказал лысыйудовлетворенно. – Это, чтоб ты знал, и есть наш маленький кремль...

Он повернул к высокому, длиннющему краснокирпичному забору,за которым, Мазур успел рассмотреть еще на спуске, стояло не менее десяткадомов.

– А что же зубцов кремлевских не видно? – спросилон ехидно.

– Папе поначалу предлагали, – серьезно ответил Котовский. –Только он решил, что не стоит так дешево выпендриваться. Не в зубцах сила, и нев башенках с ходиками...

Слева над воротами Мазур сразу углядел телекамеру. Воротауже распахивались – как стало ясно секундой позже, без всякого участиячеловеческих рук. Лысый повернул вправо, остановил машину у небольшогодвухэтажного коттеджика, выключил мотор и пригласил:

– Прошу пожаловать, ваше степенство, господинадмирал...

Мазур вылез. Вокруг стояла тишина, имело место полноебезлюдье – только по бетонированной дорожке вдоль стены прохаживался рослыймолодой человек с овчаркой на поводке...

– Сюда, – показал Котовский на крыльцо.

В небольшой вестибюль выходили три совершенно одинаковыхдвери, кажется, из натурального дерева. Котовский похлопал по вычурной ручкеближайшей:

– Там ванная, помойся с дороги и накинь что-нибудьпоприличнее, размерчик вроде бы твой. Старое бросай где попало, холуи подберут.Бритва, все остальное – на зеркале.

– А это обязательно? – хмуро спросил Мазур.

– Степаныч, ты к приличным людям в гости попал, –сказал лысый непререкаемым тоном. – Нужно выглядеть, как культурномучеловеку и полагается, а сейчас ты на бича похож...

За дверью и в самом деле оказалась ванная, большая, но безкаких-то особых чудес техники. Бреясь перед овальным зеркалом, Мазур подумал,что один-единственный ответ он отыскал уже сейчас.

Иностранной разведкой тут и не пахнет. Даже при нынешнемроссийском бардаке трудно ожидать, что зарубежные супостаты совьют стольосновательное шпионское гнездышко, раскинувшееся на добром десятке гектаров...

– Вот теперь другое дело, – одобрительно сказаллысый, терпеливо дожидавшийся в вестибюле. – В костюмчике, при галстуке,ботиночки со скрипом... Вполне соответствуешь. Пошли?

Они вышли из домика и направились по выложенной фигурнойплиткой дорожке к самому большому особняку. Навстречу попался еще одинплечистый молодой человек с оттопыренной полой пиджака – он прохаживался попараллельной дорожке, делая вид, будто и не заметил их вовсе.

– Безопасность на грани фантастики? – спросилМазур.

– Жизнь заставляет. Завистливых людишек развелосьстолько, что и не протолкнуться, и каждый, паскуда, активно завидует.

Мазур приостановился и показал на далекий склон горы, густопоросший лесом:

– А во-он там у вас нет таких вот мальчиков или,скажем, минного поля?

– Да нет, – насторожился лысый. – А что?

– Садись, Вовочка, двойка, – с садистскимсладострастием сказал Мазур. – Я вас поздравляю, ребята – позицию вывыбрали удобнейшую. Если на тех вон склонах засядут завистливые парнишки сохапкой гранатометов и некоторым навыком в обращении с военной техникой – вамтут будет примерно так же весело, как мышам во включенной духовке...

Лысый даже остановился, сбившись с уверенного шага:

– Ты это всерьез?

– Абсолютно, – сказал Мазур. – Всю своюсознательную жизнь тем на хлеб и зарабатывал, что п р и к и д ы в а ютакие вот вещи...

– Нет, правда?

– Тьфу ты! – с досадой сказал Мазур. –Серьезный человек именно с этих склонов вас раскурочит, как бог черепаху.Гранатомет, хорошая снайперская винтовка... даже не обязательно снайперская.Если ты мне раздобудешь исправную винтовочку образца Первой мировой, берусь вдва счета перещелкать всех этих ваших верзил, что павлинами по двору гуляют безвсяких бронежилетов... Давай на спор, а?

– Иди ты... – проворчал лысый, инстинктивноотодвинувшись. – Кто ж знал... Строилось-то в свое время по простомупринципу: чтобы подальше от большой дороги, чтоб стена повыше... – Онглянул на Мазура и дружелюбно осклабился. – Вот видишь, какой ты полезный.Не успел во двор зайти, как сказал свое веское слово... Не-ет, Папа правильныйприкуп сделал...

Они вошли в вестибюль, где на диване напротив входа сиделиочередные верзилы – ужасно похожая друг на друга парочка, при галстуках и оттопыренныхпиджаках. Завидев Котовского, они проворно встали и едва ли не вытянулись вдобросовестной попытке скопировать армейскую стойку «смирно» – но Мазурнаметанным глазом кадрового военного определил, что эти двое армейские рядысвоим присутствием вряд ли когда-нибудь украшали: есть масса нюансов,понимающему человеку бьющих в глаза мгновенно...

Котовский уверенно направился вверх по широкой лестнице. Натретьем этаже предупредительно распахнул перед спутником дверь, и они оказалисьв самой что ни на есть настоящей приемной, где имелась целая батареяканцелярских причиндалов вроде факсов, компьютеров и еще каких-то устройств, атакже красивенькая по-кукольному секретарша, встретившая их отработаннойулыбкой.

– Ты посиди пока, – распорядился лысый, кивнувМазуру на кресло, а сам, обменявшись с куклой взглядами, скрылся за второйдверью.

Мазур уселся. Белобрысая куколка снова занялась какими-тобумажками, не то чтобы игнорируя Мазура, но определенно относясь к нему как кнеизбежной детали происходящего, когда отнюдь не полагается лезть с вопросами ивообще обращать внимание. Все в соответствии с классиками: если пришел человек,значит, так надо, а если не надо – мигнут кому другому, но не этойляльке...

Появился Котовский, кивнул на дверь:

– Прошу пожаловать!

Сам он остался снаружи. Кабинет, выдержанный в темных тонах,был не таким уж большим, у стола, стоявшего перпендикулярно к хозяйскому, Мазурнасчитал всего-то четыре стула. Не похоже, чтобы здесь проводили особенномноголюдные совещания.

Хозяин кабинета вежливо встал и непринужденным жестомпоказал на стул:

– Устраивайтесь, Кирилл Степанович, чувствуйте себя,как дома. – Он подошел к стене и открыл дверцу, за которой оказался бар сзеркальными стенками. – Я думаю, выпьете немножко? Коньяк – «Плиска» и «Хеннесси»,виски – «Тичер», водка – «Столичная», вино – красное болгарское... Я ничего непропустил?

Мазур медленно усаживался, чуткий и настороженный, как зверьлесной. Хозяин кабинета слишком уж хорошо знал его вкусы – какое, к черту,совпадение... Утечка, утечка и еще раз утечка, и не на уровне дежурногомичмана...

– Давайте «Плиску», – сказал он спокойно,придвигая к себе бронзовую массивную пепельницу, украшенную тремя обезьянками вклассической композиции «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому нескажу».