черная река соприкоснулась с тусклым светом. Тут Глена будто прорвало, он принялся рассказывать о пользе чаев для похудения, и говорил, говорил, говорил, говорил. Выглядело это забавно, словно он три дня готовился к соревнованиям по болтовне и вот ему дали «старт», и он демонстрировал все, на что способен. Зум-Зум не хватало этих разговоров, она улыбалась и слушала новую лекцию, словно соловьиную песню.

– …Самое интересное в том, что чай из фенхеля не сжигает жиры, он отбивает аппетит, несмотря на то, что отвар на вкус сладковатый, фенхель совершенно не калорийный. Странно же, согласись! Для подавления чувства голода у взрослых чаще применяют семена. Они ускоряют метаболизм, уменьшают влечение к сладкой и жирной пище, успокаивают. Хотя ты вроде и так не буйная… Для снижения аппетита можно просто прожевать несколько семян перед едой или при голоде. Фенхель пьют как самостоятельный отвар или в сборе с другими травами. Предлагаю попробовать…

В этот день позже, уже в школе, произошла редкая встреча Зум-Зум с Шеллом. Их классы встретились на перемене у кабинета химии, в этом неспешном шевелении Зум-Зум с Патрицией устроились около окна в коридоре прямо напротив двери, когда Шелл выходил, он просто не мог не встретиться с ней взглядом. И этот взгляд дорого стоил! Глаза Шелла широко распахнулись, когда проделывали быстрый путь сверху-вниз и снизу-вверх несколько раз.

– Да, солнце мое, – сказала Зум-Зум в полголоса, чтобы никто не услышал ее, – этот секс на палочке тебя еще не так удивит!

– Хо-хо, я бы сотенку заплатила тому, кто сделал бы фотку этой физиономии! – ухмылялась Патриция. – Он меня до блевоты бесит, но за тебя я рада, Зум-Зум.

Следующим днем было воскресенье, Глен настаивал на ежедневных тренировках, однако утром он написал, что присутствовать не сможет, чем Зум-Зум незамедлительно воспользовалась. Как только она прочла его сообщение, крепкий сон вновь навалился на нее, в этой борьбе она даже сопротивляться не стала. Тренировки продолжались два месяца, теперь на календаре значилось начало ноября, за окном было тускло и сыро, а дома пахло абрикосовым пирогом, который по традиции мать пекла каждые выходные.

Звонок телефона снова разбудил Зум-Зум. Это была Патриция:

– Можно сегодня пробежаться с тобой? Попробовать хочу.

Зум-Зум тихо простонала:

– Через полчаса встречаемся внизу.

И вот они стояли на обледенелой лестнице, что спускалась к набережной. Погода поменялась, сегодня дул холодный порывистый ветер, на улице не было видно ни одного человека.

– А где Глен? Сидит в кустах с биноклем и смотрит, выполняешь ли ты все его заветы? – Патриция то и дело поправляла волосы.

– Нет, он сегодня не может. Свои дела. Не все же со мной носиться. – Зум-Зум зевнула четвертый раз за минуту.

– Он совсем не придет? Хм… Так даже лучше. – Патриция пожала плечами, подтянула клетчатые штаны и ударила в ладоши. – Итак, как это происходит?

– Мы приходим сюда, бежим туда, возвращаемся сюда, идем домой. По дороге он мне рассказывает про диеты, калории и прочую лабуду. Заставляет меня двигаться. Шутит иногда, я правда не всегда понимаю его шуток… Иногда я его боюсь…

– Что? Он кричит на тебя? Грубит?

– Нет, что ты! Глен никогда не орет, – Зум-Зум лениво потягивалась, начиная разминку, – но есть у него такой взгляд, знаешь, хуже всяких воплей! Он добрый, он классный. Подбадривает меня, даже если я ленюсь. Рядом с ним я не чувствую себя чудовищем. А недавно он меня ТАК обнял!.. я бы ему простила убийство своей собаки, если бы она у меня была.

– Что!? Обнял? Вы чем тут занимаетесь?! Ты меня убеждаешь, что вы спортом увлекаетесь, а потом окажется, что у вас дети погодки и огород в пригороде!

Немного похихикав они наконец побежали, Зум-Зум впереди, Патриция позади. Она хотела дать подружке пару советов про дыхание, однако, оглянувшись, увидела ее склоненной над лужей.

– Ты денежку нашла? Патриция, если трудно дышать, останавливаться не надо, лучше переходи на быстрый шаг и работай руками.

– Брось, Зум-Зум, парня с кнутом тут нет, можно расслабиться! – густые клубы пара вырывались изо рта Патриции, как дым из тепловоза. На секунду Зум-Зум показалось, что подруга ее помрачнела.

– А? Дело же не в этом! Дело в отношении. Глен, конечно, меня подталкивает, заставляет, но у меня же есть цель, я не в носу ковыряться прихожу. Я трачу на это время и силы, черт побери, я трачу на это утро воскресенья! Я, знаешь ли, учусь ценить свое время! Ох, я заговорила, как Глен… Он на меня слишком влияет. Иногда такое ощущение, что у меня брат появился. Давай назовем нас соратниками.

– Назовем «нас»? Слушай, брось свое прикрытие и расскажи мне правду. Ты влюбилась!

– «Нас» – это не Глена и меня, «нас» – это ты и я, дура! – Зум-Зум действительно не понимала, к чему клонит ее подруга. – Так, ламинария, вижу, что бежать ты не хочешь, ты прилипни к скамейке, а я бегом до станции и обратно. Раз уж я вышла в такую погоду, то надо провести это время с пользой, а иначе горько будет признавать, что я встала в воскресенье ради встречи с твоей кислой миной.

Зум-Зум прибавила газу. Некоторое время назад путь до станции ощущался как оптическая иллюзия, конец которой недостижим, (в фильмах обычно используется спецэффект, где центр удаляется от главного героя с большой скоростью), а бег в обратную сторону проходил в полуобморочном тумане, и Зум-Зум плохо помнила эти минуты. Теперь ситуация немного изменилась, ей было по-прежнему тяжело, она краснела и скрипела, как локомотив, но ей все же удавалось реже останавливаться, а дыхание сбивалось меньше.

Пока Зум-Зум размышляла о своих изменениях, ее подруга Патриция стояла у мокрой скамейки и смотрела в сторону станции, она следила за движением овальной фигуры в малиновом костюме. В голове Патриции роились такие мысли, какие не посещали ее раньше, вопрос за вопросом сыпался без ответа, появлялись догадки, предположения – на нее накатила волна небывалого ужаса, когда на поверхность всплыл простой и самый очевидный ответ.

Глава 8

На всеобщее удивление в этом году первый снег выпал очень поздно и уже не растаял. Эта снежная крошка была похожа на шарики пенопласта, ветер гонял ее по обледенелым улицам туда-сюда, сдувал с крыш и машин, покрывал шершавые отмостки домов. Дневная температура опускалась все ниже и ниже, люди перешли на зимний гардероб.

Этим утром Глен явился в светло-серой меховой куртке с высоким воротом и теплых черных штанах. Его рука тревожно теребила острый подбородок новыми кожаными перчатками, он мычал