– Сейчас я тебя съем! – веселилась мышь, раскрывая пасть и показывая целый ряд острых зубов. – Что, страшно?

– Не бойся, мыши не едят котов, – попытался успокоить Валета Юрик, – это она шутит.

– Нисколько не шучу, я буду первая мышь, съевшая кота!

– Кого это ты собираешься съесть? – поинтересовалась явившаяся на шум лягушка Василиса Мелентьевна.

– Вот, погляди, кого твой новый приятель притащил в дом! – И мышь вытянула вперёд лапу с извивающимся Валетом.

Лягушка перехватила у неё кота и стала вертеть так и сяк, чтобы понять, что за странное создание она держит перед собой.

– Прекрати, – взвизгнул Валет. – У меня голова кружится!

– Ах, это наш старый знакомый, – наконец догадалась лягушка. – Вот уж действительно сюрприз так сюрприз. Ты что, действительно хочешь его съесть? – обратилась она к Норушкиной.

– Съесть не съесть, а погонять можно! – Мышь мечтательно закатила глаза и причмокнула. – Так будет смешно, так смешно! Я ещё родню приглашу, устроим настоящую охоту. Ты рад? – спросила она кота, пощекотав его коготком. – Ты ведь, кажется, любишь охоту?

Валет дёрнулся. От неожиданности лягушка разжала лапу, и кот, спрыгнув на пол, метнулся за спину к Юрику.

– Лови его, сбежит! – И мышь Норушкина с лягушкой Василисой бросились за котом.

Кот ловко шмыгнул между ними и закружился по комнате. Мышь с лягушкой, пытаясь его поймать, суетились, натыкались друг на друга и на стены. Юрик всячески содействовал коту и путался у них под лапами. Тут как раз и появился жук, опомнившийся после Юрикова бегства. Он сурово оглядел находящихся в комнате и сделал свой вывод.

– Всем стоять! – заорал жук. – А ну, марш по углам!

К изумлению Юрика, беготня действительно прекратилась и все, включая его самого, послушно встали по углам. Даже Валет шмыгнул в самый тёмный уголок и там затаился.

– Стойте и думайте над своим поведением, а ты, – обратился жук к Юрику, – недостоин. Я тебя лишаю приглашения на ужин. Во всяком случае, на сегодня. Стой тут и думай. И вы все тоже недостойны. Я понятно излагаю?

– Очень даже понятно. – Мышь хмуро сверкнула на жука чёрными глазками. – Непонятно только, почему я тебя слушаю. Ведь комендант-то здесь я!

– Молчать! – заорал жук. – Не желаю слушать никаких возражений!

И он в гневе затопал ногами.

За дверью тоже затопали, и очень громко. Намного громче, чем жук. Потом раздался стук. Дверь задрожала. Валет в панике выскочил из угла и прыгнул Юрику на руки. Жук явно смутился и даже слегка попятился.

– Я должен идти, а вы стойте тут и думайте, – поспешно сказал он и скрылся за дверью.

Мышь Норушкина, сохраняя полное спокойствие, вышла из угла и отодвинула засов. В дверь немедленно просунулся большой чёрный усатый нос.

– Спасибо, любезный, уже всё в порядке. Можешь идти. Мы сами разобрались.

Мышь легонько подтолкнула нос дверью и попыталась её запереть, но нос не собирался уходить. Не обращая внимания на закрывающуюся дверь, он ещё сильнее вдвинулся в комнату, так что стали видны круглые глаза с ресничками.

– Да это же ёж! – догадался Юрик.

Ёж тем временем окончательно протиснулся внутрь и, внимательно оглядев всех присутствующих, уставился на Юрика.

– Где-то я тебя видел, – сказал он задумчиво. – Ты случайно не был сегодня у меня дома?

– Никогда не был, – бойко ответил Юрик, сам удивляясь своему нахальному вранью.

– Странно, очень странно, а так похож на того…

– На кого? – участливо спросил Юрик.

– Ну, на этого, как его, жука или бабочку, что ли.

– Ах, на жука, так он только что убежал вон в ту дверь, – мстительно сказал Юрик. – Очень уж вас испугался!

– Да, я страшен и опасен, – охотно согласился ёж. – Особенно для жуков. – Ты сам-то точно не жук?

– Нет, нет… – Юрик подумал, что, раз ему всё равно никто не верит, можно назваться кем угодно. – Я – юрапет из породы светосыночковых!

На самом деле он и был Юра Петров, так что сказал чистую правду.

– Вот те раз! – удивились все присутствующие. – Мы о таких и не слыхивали. Что ж ты раньше-то молчал? Назывался невесть кем.

– Ну, – тут на Юрика нашло вдохновение, – я не хотел вас пугать, юрапеты могут быть очень и очень опасны, а их ядовитые зубы… То есть наши ядовитые зубы…Словом, укус даже молодого юрапета может оказаться смертельным!!!

– Ух ты, – уважительно сказал ёж. – Хорошо, что ты не укусил никого.

– Можно сказать, повезло! – согласился Юрик.

– Давайте все пойдём в буфет пить чай, – неожиданно дружелюбно предложила мышь Норушкина. – Я как раз пирогов напекла.

Никто не отказался, и все пошли в буфет за мышью, даже Валет. Ёж с трудом протискивался в узком коридоре, а в дверях буфета окончательно застрял.

– Подпихните меня, – пропыхтел он.

Но желающих пихать ежа не нашлось – слишком уж он был колючий.

Тогда лягушка Василиса принесла из ближайшей кладовой веник и пощекотала ежу пятку. Ёж взвизгнул и протиснулся в дверь. Вслед за ним зашли остальные. Самовар жарко пыхтел, а от свежеиспечённых, горячих пирогов шёл необыкновенно аппетитный запах.

– Угощайтесь, гости дорогие, – мрачно сказала мышь, подвигая Юрику самый большой пирог. – И ты, котик, ешь. – Она поставила на пол ореховую скорлупку с крошками. – Уж и не знаю, право, что вы, коты, едите? Может, тебе не по вкусу наше угощение?

– По вкусу, по вкусу, – проворчал Валет, набрасываясь на крошки. – А что мы, коты, едим, я, может быть, расскажу тебе в другой раз, – прошептал он в сторону.

Юрик прихлёбывал цветочный чай из ореховой скорлупки, и ему было почти хорошо. Он старался не думать о доме, о мачехе Свете, о своих игрушках и любимых книжках. Теперь ему надо думать о серьёзных вещах: что есть, как мыться без мыла, во что одеваться, когда он вырастет из новой одежды, и что делать зимой? Не впадать же в спячку, как большинство местных жителей. Но до зимы ещё далеко, а пока неплохо бы прихватить с собой ещё один пирог на завтрак. Юрик протянул было руку к значительно уменьшившейся горке пирогов, как мышь поспешно объявила:

– Всё, буфет закрывается.

– Почему это? – удивился ёж и, цапнув сразу три пирога, затолкал их в рот.

– У нас учёт. И уже ночь, а ночью мы не работаем. К тому же кое-кому пора на дежурство, – отчеканила мышь, быстро отодвигая пироги.

– Кому это? – ещё больше удивился ёж, подвигая пироги к себе поближе.