Ничего за ночь не произошло, даже управляющий гостиницы более не тревожил. Этот мужичок пухловатой наружности и невысокого роста, с седеющей залысиной, явно не был готов идти под пули. Мы же на своём втором этаже показывали крайнюю степень решительности. Нет, в тот раз, как подошёл управляющий, ему никто не тыкал стволами в лоб, не унижал, даже в грубой форме не требовал. Достаточно было показать ту незамысловатую баррикаду, что мы соорудили на лестнице, а также чуть отвернуть обшлаг пиджака, продемонстрировать оружие.

Я размышлял над тем, что может сделать Кулагин. И приходил к выводу, что он все же попытается меня убить. Хотя надеялся на другое, что он сейчас уже где-нибудь на пути к канадской, тьфу ты, австрийской границе.

С первыми лучами солнца в дверь постучали, я, будучи уже одетым, резко поднялся, взял оба револьвера в руки. Сдвинувшись чуть в сторону от кровати, выкрикнул:

— Входите!

— Барин, там прибыл главный полицмейстер, говорит, что вас арестовывать, — растерянно доложил Петро.

— Вот как? Не сказал, по какой причине? — спросил я, подобравшись.

— Убит вице-губернатор Кулагин, — сказал Петро.

— Чего? Какого черта?.. — выкрикнул я.

Все мои планы только что были отправлены в отхожую яму.

Я шел на первый этаж гостиницы, будто бы на эшафот. Мысли роились в голове, не позволяя собрать сведения воедино и выстроить хоть какую-то версию произошедшего. Убит Кулагин. Мой враг, которого я собирался уничтожать законными, доступными методами, теперь мёртв. Я вырабатывал стратегию вероятного суда, сегодня я собирался послать все документы в Правительствующий Сенат, как только поговорил бы с губернатором Екатеринославской губернии Яковом Андреевичем Фабром. Копии документов должны были быть отправлены также и в Третье Отделение Его Императорского Величества. А тут…

Первое, что пришло на ум — против меня сыграл какой-то другой игрок. Я-то знаю, что не убивал Андрея Васильевича Кулагина. Но кто мог это сделать? Садовой? Так он оставался рядом, в соседней комнате и ночевал. Кто еще? Почему-то металась мысль о том, что Елизавета Леонтьевна Кулагина могла начать свою игру, но… нет, как-то слишком быстро всё произошло. А я уверен, что эта дама не настолько решительна, чтобы убивать своего мужа и подставлять меня. Или же я недооцениваю её?

— Я благодарю вас, господин Шабарин, что по доброй воле вышли ко мне, — сказал губернский исправник Яков Андреевич Молчанов.

Отчего-то подумалось о том, что в этом времени у людей скудная фантазия на имена. Между Андреями или Яковами сложно протолкнуться Эрасту. А ведь в этом времени всяких «…растов» хватает, их в каждом мире, к сожалению, немало. И Молчанов — яркий представитель сообщества.

— Чем вызван ваш интерес к моей персоне, господин земский исправник? Вы прибыли в столь ранний час. Я мог бы еще спать, — сказал я.

— Я вынужден вас задержать, — неуверенно, подрагивающим голосом сказал Молчанов.

— Да? И на каких основаниях? — спросил я, краем зрения замечая шевеление у небольшого сада, что прилегал к гостинице.

Мы стояли на улице, прямо рядом с крыльцом. А вокруг никого не было. В бричке дремал извозчик, и все… Раннее же утро, откуда взяться людям? Именно поэтому три фигуры, которые, будто вынырнули из-за деревьев, никак не могли быть частью мирного пейзажа, а значит, должны быть враждебны.

— Всем лежать! — выкрикнул я, ударяя по ноге Молчанова, чтобы тот не спорил, а побыстрее упал.

— Бах-бах! — я дважды стреляю в воздух.

Из гостиницы выбегают мои бойцы.

— Бах! Бах! Бах! — звучат выстрелы.

Это уже «тени» стреляют. Или не тени, а вполне узнаваемые люди, по крайней мере, одни из этих людей.

— Бэра, не дури! Кулагин уже мертв! — кричу тогда я, понимая, что стреляют именно в меня.

Слава Кольту! Создавшему далеко не совершенный револьвер, который с дальних расстояний стреляет «в ту степь». Крошка от штукатурки поцарапала мне щеку. И я успел подумать о том, что мое лицо может теперь отпугнуть Елизавету Дмитриевну, если только останутся шрамы. И именно это, как ни странно, наполнило меня злостью.

— Бах-бах! — стреляю в ответ, падаю и перекатываюсь на брусчатке.

Больно. Так можно и поломаться. Чай не по травке катаюсь.

— Бах-бах-бах! — раздаются выстрелы.

Это уже мои бойцы включились в перестрелку.

— По ногам бейте! Живые нужны! — кричу я.

— Бах-бах! — раздаются выстрелы, и одна из пуль пролетает рядом…

А ведь еще сантиметров десять — и все… Никакие Елизаветы Дмитриевны мне были бы не нужны. Пуля попала рядом с моим «междуножьем», ударилась о камень на мостовой и ушла в сторону.

— Э! Суки! Я наследника хочу! — выкрикиваю я, вновь смещаясь.

Стрелять уже крайне сложно. Нападающие все в дыму от сгоревшего пороха, дыма много и у крыльца ресторана, где уже не протолкнуться от людей. Нужно будет еще работать и работать с мужиками. Чего они сгрудились в одном месте? Надо рассредотачиваться, брать в обхват нападающих. А вот — растерялись всё же в реальной боевой обстановке.

— Обходите их! — кричу я, заходя на бандитов справа.

Сместившись в сторону и встав за деревом, я теперь был почти что в тылу нападавших. Прицеливаюсь:

— Бах-бах! — еще смещаюсь из-за облака дыма. — Бах-бах!

Двое из троих нападавших валяются с подстреленными ногами. Нет, одному попал в седалище.

— Бах! — пролетающая мимо пуля обожгла щеку.

— Бах! — я поражаю уже наповал убегающего третьего бандита, в спину.

— Один минус, два трёхсотых! — кричу я, сообщая своим бойцам ситуацию. — Выход!

Замечаю, как, виляя, словно пьяному показали бутылку в водкой, но велели добраться до неё первым, бегут дружинные. Но по ним уже не стреляли, да и я успел подобрать два револьвера системы «Кольт» и засунуть оружие себе за пояс.

— Все целы? — спросил я.

— Господина земского исправника зацепило, подранило также и урядника. Но того больше посекло камнями по лицу и руке, — докладывал Петро, стоявший рядом со мной и также наблюдавший, как вязали бандитов.

Двое из троих нападавших были мне знакомы. Один из них был Бэра, а другой — боец, с которым я некогда дрался в тесных условиях номеров в трактире. И вот как раз-таки этот боец был мной убит, когда он уже убегал.

А вот что касается Бэры, то здесь я был несколько озадачен. Я стрелял ему по ногам, и