Она долго молчала, всматриваясь в меня.

– И ты тоже… – прошептала она, указывая на мои руки, где ещё оставались тонкие, почти невидимые щупальца.

– Да, – я взглянул на свои руки и почувствовал, как мелкие щупальца почти исчезли, но всё же они были частью меня. – Этот мир оставил следы и на мне. Но я не мог оставить тебя там. Я должен был вернуть тебя.

Она закрыла лицо руками, и на несколько мгновений я услышал её приглушённые рыдания. Это был момент, когда вся боль, страх и ужас последнего времени нахлынули на неё. Я не знал, что сказать. Мы оба изменились, оба оказались захвачены этим странным миром, который не собирался отпускать нас просто так.

– Почему ты пришёл за мной? – наконец спросила она, её голос был тихим, но полным эмоций.

Я молча смотрел на неё, а потом ответил:

– Потому что ты моя жена. И я не мог оставить тебя там, даже если сам останусь с этим… в том мире навсегда.

Эпилог

Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы вернулись. Жизнь вроде бы шла своим чередом, но что-то всегда оставалось не таким, как прежде. Я часто думал о том мире, о том, что мы пережили, и порой чувствовал, что часть меня всё ещё связана с ним.

Сколько раз я пытался вернуться к тому переезду – каждый раз надеялся увидеть ту же аномалию, тот белый свет, тот шлагбаум, который открывался без видимой причины. Но светофор и шлагбаум теперь работали исправно, как и положено. Я ждал часами, надеясь, что проход снова откроется, но ничего не происходило. Обычный переезд, обычные поезда. Мистика исчезла, оставив меня с кучей вопросов.

Я уже почти отчаялся. Казалось, что все связи с тем миром оборвались, и больше ничего не вернётся. Но однажды, проезжая по одной из знакомых дорог, я увидел то, что заставило моё сердце замереть – старый белый "Москвич", точно такой же, как у дяди Саши. Он стоял на обочине, будто ждал кого-то. Я затормозил, собираясь развернуться и подъехать ближе, но пока разворачивался, "Москвич" уже исчез. Будто его и не было. Только пыль на дороге.

Вернувшись домой, я долго думал об этом, но так и не смог найти ответа. Может быть, проходы всё ещё существуют, но они больше не для меня.

С Ирой мы много говорили после возвращения. Прошлое не отпускало, но каждый из нас понимал, что что-то сломалось. Мы изменились, и то, через что прошли, стало для нас точкой невозврата. В конце концов, мы пришли к решению развестись. Это было тяжёлое, но обоюдное решение. Мы оба понимали, что наши пути разошлись.

– У каждого из нас теперь свой путь, – сказала Ира в последний раз, прежде чем мы попрощались.

И действительно, мы пошли разными дорогами.

"Нива" так и стоит в гараже, покрытая лёгким слоем пыли, будто ждёт своего часа. Я часто подхожу к ней, проводя рукой по капоту, вспоминая те моменты, когда мы вместе пересекали границы миров. Иногда мне кажется, что она всё ещё готова к новой поездке – к тому, чтобы снова увезти меня туда, где реальность становится неясной.

Но сколько бы я ни смотрел на неё, сколько бы ни надеялся снова услышать гул мотора перед переездом и увидеть знакомый белый свет светофора, проход так и не открылся. Внутри машины всё осталось таким, как было в последний раз: на заднем сиденье лежат кое-какие инструменты, запах бензина из моего мира всё ещё ощущается в воздухе. "Нива" ждёт, как будто знает, что однажды её час снова настанет.

А пока я продолжаю жить своей жизнью, понимая, что этот мир, каким бы странным и непредсказуемым он ни был, всё-таки мой. Но иногда, по вечерам, я думаю о том, что, возможно, однажды всё снова изменится. И в тот день "Нива" снова проедет через грани миров.